– спросил Вэнион.
– Это не сработает, дорогой, – сказала Сефрения. – Тролли-Боги могут сойтись в бою с самим Киргоном, а если это случится, им понадобится все их могущество.
– Более того, – добавила Ксанетия, – полагаю я, что они почувствуют нашу в них потребность и будут торговаться отчаянно.
– Ты будешь вести переговоры, Спархок? – спросил Вэнион.
Спархок покачал головой.
– Улаф знает троллей – и Троллей-Богов – куда лучше, чем я, да и на языке троллей говорит намного лучше. Я выну Беллиом и призову Троллей-Богов, а потом уже наступит черед Улафа. – Он выглянул в окно. – Уже почти светает. Пора отправляться. Улаф и Стрейджен будут ждать нас во внутреннем дворе.
– Отвернитесь, – приказала Даная.
– Что? – переспросил ее отец.
– Отвернись, Спархок. Вы не должны этого видеть.
– Это одна из ее причуд, – пояснила Сефрения. – Она не хочет, чтобы кто-либо знал, как она выглядит на самом деле.
– Я уже знаю, как выглядит Флейта.
– Ей предстоит превращение, Спархок. Она не превращается из Данаи сразу во Флейту. По пути из одной маленькой девочки в другую она проходит через настоящую свою личность.
Спархок вздохнул.
– И сколько же их у нее?
– Полагаю, не одна тысяча.
– Весьма гнетуще. У меня есть дочь, а я не знаю, какая она на самом деле.
– Не говори глупостей, – отозвалась Даная. – Конечно же, ты знаешь меня.
– Но только одну тебя, тысячную часть того, что ты есть на самом деле, – такую махонькую частичку. – Он снова вздохнул и отвернулся.
– Это вовсе не махонькая частичка, отец. – – Даная еще говорила, а ее голос уже менялся, становился сильнее и полнозвучнее. Это был голос уже не ребенка, но женщины.
На дальней стене комнаты висело зеркало – плоский прямоугольник из отполированной до блеска бронзы. Глянув туда, Спархок заметил в зеркале смутное отражение той, что стояла у него за спиной. Он быстро отвел глаза.
– Смотри, Спархок, смотри. Зеркало не слишком хорошее, так что много ты не разглядишь.
Он поднял глаза и уставился на ослепительно сверкающий прямоугольник бронзы. Отражение было нечетким, искаженным, и он мог различить лишь очертания ее фигуры. Ростом Афраэль была выше Сефрении. У нее были длинные черные волосы и бледная кожа. Лицо ее в этом нечетком отражении казалось лишь размытым пятном, но отчего-то он очень хорошо разглядел глаза. В этих глазах были бессмертная мудрость, вечная радость и любовь.
– Ни для кого другого я бы этого не сделала, Спархок, – прозвучал голос женщины, – но ты лучший отец из всех, что у меня были, так что я могу и нарушить правила.
– Ты когда-нибудь носишь одежду? – спросил он.
– С какой стати? Ты же знаешь, я никогда не мерзну.
– Я говорю о скромности, Афраэль. В конце концов, я твой отец и должен об этом заботиться.
Она рассмеялась и из-за его спины протянула руку, чтобы погладить его по щеке. Лица Спархока коснулась отнюдь не рука маленькой девочки. Он вдохнул слабый запах травы, но другие, знакомые ему запахи Данаи и Флейты изменились. Та, что стояла за его спиной, определенно не была девочкой.
– В этом виде ты являешься своим родственникам? – спросил он.
– Не слишком часто. Я предпочитаю, чтобы они считали меня ребенком. Так мне намного проще добиться своего – и получить куда больше поцелуев.
– Для тебя очень важно добиваться своего, верно, Афраэль?
– Конечно? Это важно для всех нас, разве нет? Я просто лучше других умею это проделывать. – Она вновь рассмеялась грудным сочным смехом. – По правде говоря, в этом меня никому не превзойти.
– Я это уже заметил, – сухо сказал он.
– Что ж, – проговорила Афраэль, – я бы с радостью потолковала с тобой об этом, но не стоит заставлять Улафа и Стрейджена ждать. – Отражение в зеркале заколебалось и стало уменьшаться. – Ну вот, – услышал Спархок знакомый голос Флейты, – теперь пойдем уладим дело с Троллями-Богами.


***

Утро выдалось пасмурным, и ветер гнал грязно-серые тучи к Тамульскому морю. На улицах Огнеглавого Материона было почти безлюдно, когда Спархок и его друзья выехали из императорской резиденции и по широкой длинной улице направились к восточным воротам.
Выехав из города, они поднялись на вершину длинного холма, откуда впервые увидели сияющий город.
– Как ты собираешься разговаривать с ними? – спросил Стрейджен у Улафа, когда они перевалили через холм.
– Осторожно, – проворчал Улаф. – Мне что-то не хочется, чтобы меня съели. Я разговаривал с ними и раньше, так что они, наверное, помнят меня, да и Беллиом в руке Спархока поможет сдержать их желание сожрать меня на месте.
– Какое место ты выберешь для разговора? – спросил Вэнион.
– Открытое – но не слишком. Пусть поблизости будут деревья – чтобы мне было куда забраться на случай, если дела обернутся худо. – Улаф оглядел своих спутников. – Хочу предупредить: когда я начну, не стойте между мной и ближайшим деревом.
– Там? – спросил Спархок, указывая на пастбище, за которым вставал сосновый лесок. Улаф прищурился.
– Не само совершенство, да где ж его взять, совершенство? Давайте-ка начнем. Что-то у меня нынче утром нервы натянуты, как струна.
Они выехали на пастбище и спешились.
– Кто-нибудь хочет мне что-то сказать, прежде чем мы начнем? – осведомился Спархок.
– Действуй на свой страх и риск, Спархок, – ответила Флейта. – Это ваше дело – твое и Улафа. Мы только наблюдатели.
– Спасибо, – сухо сказал он. Она присела в реверансе.
– Не за что.
Спархок вынул из-под рубахи шкатулку и коснулся ее кольцом.
– Откройся, – велел он. Крышка со щелчком распахнулась.
– Голубая Роза, – сказал Спархок по-эленийски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173