Переходи с крика на шепот. Играй, Сарабиан. Устрой им представление.
Он рассмеялся:
– Элана, ты шарлатанка.
– Разумеется. В этом-то и состоит политика – в обмане, плутовстве, шарлатанстве.
– Но это же чудовищно!
– Конечно. И потому так весело.
Едва очередной министр входил в зал, его приветствовало трубное пение фанфар, эхом перекатывавшееся под сводами потолка, – и это производило желанный эффект. Министры, облаченные в шелковые мантии, явно проникались трепетом собственного величия, о котором многие из них, как видно, давно уже позабыли. Они расходились по местам неспешным, почти царственным шагом, с возвышенно-серьезными лицами. Первый министр пондия Субат был, судя по всему, более других впечатлен своим величием. В гордом одиночестве он восседал в обитом алым бархатом кресле, которое стояло у возвышения с тронами, и царственно посматривал на чиновников, которые рассаживались в креслах, расставленных рядами по обе стороны от широкого центрального прохода.
Министр финансов Гашон сидел вместе с Теовином, главой тайной полиции, и еще несколькими министрами. Вся эта компания непрерывно шушукалась.
– Это, судя по всему, оппозиция, – заметила Элана. – Теовин, вне всякого сомнения, замешан в заговоре, и остальные наверняка тоже – в большей или меньшей степени. – Она обернулась к Телэну, который стоял за ее спиной, обряженный в пажеские штаны до колен. – Не своди глаз с этих людей, Телэн. Я хочу знать, как они будут реагировать на происходящее. По выражению их лиц мы сможем определить, насколько глубоко они увязли в заговоре.
– Слушаюсь, моя королева.
В массивных двустворчатых дверях тронного зала появился Итайн и махнул рукой Улафу – это означало, что все нужные им чиновники прибыли.
Улаф, стоявший сбоку от возвышения, кивнул и поднес к губам свой рог.
Зала онемел, потрясенный до глубины души варварским рыком рога, скрежещущим и низким, – эхо его так и заметалось среди перламутровых стен. Огромные двери со стуком захлопнулись, и у входа встали двое рыцарей в полном боевом облачении – сириникиец в белом и пандионец в черном.
Первый министр поднялся.
Улаф трижды грохнул рукоятью топора по полу, призывая высокое собрание к тишине.
Император моргнул.
– В чем дело, Сарабиан? – спросила Миртаи.
– Сэр Улаф только что разбил несколько плиток.
– Их можно заменить костью, – пожала она плечами. – Сегодня вечером костей здесь будет хоть отбавляй.
– Я призываю Совет к порядку! – провозгласил пондия Субат.
Улаф снова грохнул по полу.
Спархок оглядел тронный зал. Все были на своих местах. Сефрения, в белом стирикском одеянии, сидела с Данаей и Кааладором у дальней стены залы. Ксанетия, также в белом, сидела у стены напротив, в обществе Келтэна и Берита. Мелидира устроилась на балконе, где расположились девять жен императора. Умница баронесса сумела подружиться с первой женой Сарабиана Сиронной, матерью наследного принца, происходившей из знатнейшего тамульского рода. Дружба эта так окрепла, что Мелидиру на официальных церемониях частенько приглашали в общество императриц. На сей раз, однако, она оказалась в этом обществе не случайно. У Сарабиана было девять жен, по одной из каждого королевства, и вполне вероятно, что какая-то из них оказалась в числе заговорщиков. Спархок был совершенно точно уверен, что полунагая валезийка Элисун ничуть не замешана в политических интригах. Она для этого попросту была слишком занята. К тэганке Гахенас, высоконравственной даме, стойкой республиканке, одержимой собственной добродетелью, заговорщики вряд ли осмелились бы даже подступиться. Зато арджунка Тореллия и кинезганка Шакола вызывали весьма сильные подозрения. Обе они завели у себя личный двор, где так и кишели дворяне из Арджуны и Кинезги. Мелидире было приказано присматривать за этими двумя, особенно за выражением их лиц, когда откроется истинное лицо Заласты.
Спархок вздохнул. Все это было так сложно. Друзья, враги – все на одно лицо. Со временем, может статься, удивительный дар Ксанетии окажется для них ценнее, чем помощь целой армии.
Вэнион, который, не привлекая лишнего внимания, встал среди рыцарей, расположившихся вдоль стен, опустил и тут же поднял забрало. Это был знак, что все их люди расставлены по местам. Стрейджен, который вместе с музыкантами стоял за возвышением, кивнул, давая знать, что все понял.
И тогда Спархок перевел взгляд на Заласту, который, сам того не ведая, был почетным гостем на этой вечеринке. Стирик, настороженно поглядывая по сторонам, сидел среди министров, и его простое белое одеяние резко бросалось в глаза рядом с разноцветными шелковыми мантиями тамульцев. Он явно чувствовал, что что-то затевается, – и так же явно не мог понять, что именно. Это было уже кое-что. По крайней мере, никто из посвященных во все подробности не был предателем… Спархок раздраженно отбросил эту мысль. При нынешних обстоятельствах подозрительность неизбежна и естественна, однако, если давать ей волю, она превратится в болезнь. Спархок скорчил гримасу. Еще день-два – и он начнет подозревать самого себя.
– Призываю совет к порядку! – повторил между тем пондия Субат.
Улаф разбил еще несколько плиток.
– Именем его императорского величества императора Сарабиана, требую немедленной тишины!
– Боже милостивый, Субат, – вполголоса простонал Сарабиан, – ты что же, решил уничтожить весь пол?
– Господа, его императорское величество, Сарабиан Тамульский!
Одинокая труба запела чисто и звонко, поднимая все выше величественную мелодию. Затем к ней присоединилась другая труба, ведя ту же тему на треть октавы выше, потом вступила третья труба – еще на треть октавы выше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173