– Мой сын, Торазин, – извиняющимся тоном объяснил граф, – и его кузен Берентейн, сын брата моей покойной жены, вот уже две недели донимают друг друга. Пришлось отобрать у них мечи на следующей же день после приезда Берентейна.
– Политические споры разогревают кровь, лорд Релдиген, – заметил Силк, – особенно зимой. Полезно для здоровья.
Граф не смог удержаться от усмешки.
– Принц Келдар, кузен короля Драснии, – представил Силка господин Волк.
– Ваше высочество! – низко поклонился граф. Силк едва заметно поморщился.
– Пожалуйста, не нужно, лорд Релдиген. Всю жизнь я провел, стараясь убежать от подобного обращения, поскольку уверен, что мое родство с королевской фамилией так же смущает моего дядюшку, как и меня.
Граф снова весело, непринужденно рассмеялся.
– Почему бы нам не пойти к столу? – предложил он. – На вертелах в кухне жарятся два жирных оленя, а на днях мне прислали из Толнедры бочонок красного вина. Насколько мне помнится, Белгарат всегда питал пристрастие к хорошему вину и вкусной еде.
– И с тех пор не изменился, – заверила тетя Пол. – Стоит только раз узнать вкус моего отца, и можно точно представить его желания.
Улыбнувшись, граф предложил ей руку; все направились к двери на дальнем конце комнаты.
– Скажите мне, лорд Релдиген, – начала тетя Пол, – нет ли у вас в доме ванны?
– Мыться зимой опасно, леди Полгара, – предостерег граф.
– Господин мой, – торжественно заверила она, – я моюсь регулярно зимой и летом вот уже столько лет, что вам трудно вообразить.
– Пусть себе делает что хочет, Релдиген, – убеждал господин Волк. – Пол становится просто невыносимой, если заметит, что кожа у нее чуть-чуть потемнела.
– Тебе бы ванна тоже не повредила, Старый Волк, – ехидно отпарировала тетя Пол, – последнее время стоять рядом с тобой становится довольно затруднительно.
Господин Волк напустил на себя слегка оскорбленный вид.
Гораздо позже, после того как все до отвала наелись жареной оленины с пропитанным соусом хлебом и сладких пирогов с вишней, тетя Пол попрощалась и вместе со служанкой отправилась посмотреть, как идут приготовления к купанию.
Мужчины продолжали сидеть за чашами с вином; на лицах играл золотой отблеск огоньков множества свечей.
– Позвольте, я провожу вас в ваши комнаты, – предложил Торазин Леллдорину и Гариону, отодвинув стул и окидывая Берентейна полным скрытого презрения взглядом.
Друзья последовали за ним по высокой лестнице, ведущей на верхние этажи дома.
– Не хочу обидеть тебя, Тор, – пробормотал Леллдорин, шагая вверх, – но, по-моему, твой кузен вбил себе в голову весьма странные идеи.
– Берентейн просто осел, – фыркнул Торазин. – Думает, что войдет в милость к мимбратам, если будет подражать их выговору и пресмыкаться перед ними.
Мерцающий огонек свечи на миг выхватил потемневшее лицо и гневные глаза – Зачем ему это нужно? – удивился Леллдорин.
– Отчаянно добивается получения хоть каких-нибудь владений, – отозвался Торазин. – У брата матери было очень мало земли, а этот жирный идиот страдает по дочери одного из баронов в той местности, где родился, и, поскольку тот даже и не подумает обратить внимание на нищего поклонника дочери, Берентейн пытается втереться в доверие к мимбратскому губернатору и лестью выманить поместье.
Думаю, он принес бы клятву верности самому Кол-Тораку, обещай ему Одноглазый хоть какое-то богатство.
– Неужели твой кузен не понимает, что у него нет никаких шансов? – настаивал Леллдорин. – Вокруг губернатора и без того вертится слишком много прихлебателей-мимбратов, выпрашивающих землю, тому и в голову не придет дать что-нибудь астурийцу.
– Я ему это говорил, – холодно-пренебрежительно объявил Торазин, – но он не желает ничего слушать. Поведение этого болвана позорит всю семью.
Леллдорин сочувственно покачал головой и, заметив, что они добрались уже до верхнего этажа, быстро огляделся.
– Мне нужно поговорить с тобой, Тор, – выпалил он, понизив голос.
Торазин резко вскинул голову.
– Отец велел мне отправляться на службу к Белгарату. Дело чрезвычайной важности, не терпящее отлагательств, – поспешно продолжал шептать Леллдорин. – Не знаю, сколько продлится наше путешествие, так что тебе и другим придется убить Кородаллина без меня.
Широко раскрытые глаза Торазина налились ужасом.
– Мы не одни, Леллдорин, – прошептал он сдавленным голосом.
– Пойду в другой конец коридора, – поспешно откликнулся Гарион.
– Нет, – твердо ответил Леллдорин, хватая его за руку. – Гарион – мой друг, Тор, и у меня нет от него секретов.
– Леллдорин, пожалуйста, – запротестовал Гарион, – ведь я не астуриец и даже не аренд. Не желаю знать, что вы замышляете.
– Но я хочу дать тебе доказательство своего доверия, – объявил Леллдорин.
– Следующим летом, когда Кородаллин отправится на шесть недель в разрушенный город Во Астур вместе со всем двором, чтобы поддержать миф о единстве Арендии, мы будем поджидать его в засаде на большой дороге.
– Леллдорин! – побелев, охнул Торазин. Но тот несся вперед очертя голову.
– План наш совсем не прост, Гарион. Мы нанесем смертельный удар в сердце мимбрата. Подстережем его в мундирах толнедрийских легионеров и убьем толнедрийскими мечами. Нападение это вынудит Мимбр объявить войну Толнедрийской империи, а Толнедра раздавит Мимбр, как яичную скорлупу. Мимбраты будут уничтожены, и Астурия станет свободной.
– Нечек прикажет умертвить тебя за это, Леллдорин, – воскликнул Торазин. – Мы связаны обетом молчания. Ты клялся на крови.
– Скажи мергу, я плюю на эти клятвы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106