— Поверь мне, я знаю, о чем говорю.— Ну, если ты так хочешь, — ответил Эрранд, — но я думаю, что это пустая трата времени.— Поверь мне.Эрранд послушно положил на лошадиную спину одну из своих старых туник, а конь с любопытством глядел на него, недоумевая, очевидно, что же он делает. Они уже потратили добрую половину утра, следуя осторожным наставлениям горбоносого алгарийца о том, как нужно объезжать коня. Если бы они сразу взялись за дело, то Эрранд уже мог бы скакать на коне по простиравшемуся перед ними пространству, по холмам и долинам.— Может, хватит? — не выдержал наконец Эрранд. — Теперь можно мне на него сесть?Хеттар вздохнул.— Как видно, придется тебе учиться старинным способом, — сказал он. — Ну что ж, давай залезай на него, если хочешь. Только будь готов к тому, что он тебя сбросит. Так что постарайся выбрать местечко помягче, когда будешь падать.— Он этого не сделает, — уверенно ответил Эрранд. Он положил руку на шею гнедого и повел его к белевшему среди травы валуну.— Может, ты все-таки наденешь на него сбрую? — спросил Хеттар. — Так хоть будет за что уцепиться.— Нет, не надо, — ответил Эрранд. — Боюсь, что сбруя ему не понравится.— Как хочешь, — сказал Хеттар. — Только не сломай себе что-нибудь, когда будешь падать.— Нет, я не упаду.— Слушай, тебе не кажется, что ты слишком рискуешь?Эрранд рассмеялся и взобрался на валун.— Ну, — сказал он, — поехали. — Он перекинул ногу через спину коня. Жеребец дернулся.— Все хорошо, — тихо успокоил его Эрранд. Конь повернулся и удивленно поглядел на него своими большими влажными глазами.— Держись хорошенько за гриву, — предупредил Хеттар, на лице его было написано недоумение, да и голос звучал не совсем уверенно.— Он молодец. — Эрранд вытянул ноги, даже не касаясь пятками боков гнедого.Конь неуверенно шагнул вперед и, оглянувшись, вопросительно взглянул на него.— Да, да, вот так, — подбодрил его Эрранд. Конь сделал еще несколько шагов, затем, остановившись, снова оглянулся.— Хорошо, — сказал Эрранд, хлопая его по спине. — Очень хорошо.Конь восторженно загарцевал.— Осторожно! — крикнул мальчику Хеттар.Эрранд склонился к лошадиной шее и указал на поросший травой холмик в нескольких сотнях ярдов от них к юго-западу.— Поскакали туда, — шепнул он в навостренное ухо.Жеребец весь содрогнулся от удовольствия, сгруппировался и во весь опор понесся к холму. Когда через несколько мгновений они взобрались на вершину, он замедлил бег и гордо загарцевал.— Прекрасно, — сказал Эрранд, смеясь от удовольствия. — Давай-ка теперь доскачем вон до того дерева.— Этого не может быть, — хмуро произнес Хеттар, когда вечером того же дня все собрались за столом.— Они, кажется, прекрасно друг с другом ладят, — сказал Дарник.— Но Эрранд все делал не так, — возразил Хеттар. — Конь должен был прийти в бешенство, когда он так вот, без предупреждения, взобрался на него. И лошади не говорят, куда надо ехать. Просто правят ею. На то и поводья.— Эрранд — необычный мальчик, — ответил ему Белгарат. — И конь этот тоже необычный. Какая разница, если они друг друга прекрасно понимают?— Этого не может быть, — недоуменно повторил Хеттар. — Я ждал, когда же конь взбрыкнет, но он был абсолютно спокоен. Я знаю, о чем думают лошади, но единственное, что чувствовал этот жеребец, когда Эрранд сел ему на спину, — любопытство. Любопытство! Все неправильно. — Он мрачно покачал головой, и длинный черный вихор у него на макушке тоже покачался в такт этому движению. — Этого не может быть, — снова пробормотал он, как будто не мог найти больше подходящих слов.— По-моему, ты уже в третий раз это говоришь, Хеттар, — сказала ему Полгара. — Лучше расскажи мне о малыше Адары.Жесткое ястребиное лицо Хеттара приняло выражение дурацкого блаженства.— Это мальчик, — произнес он, переполненный отцовской гордости.— Мы это поняли, — отозвалась Полгара. — А какого роста он был, когда родился?— Ну… — смешался Хеттар. — Где-то вот такого. — Он развел руки на пол-ярда в стороны.— Разве никто не потрудился его измерить?— Ну, этим занималась моя мать и все остальные женщины.— А сколько он весит?— Примерно столько же, как взрослый заяц — крупный заяц или, может, как головка сендарийского сыра.— Понятно, приблизительно полтора фута и восемь-девять фунтов — ты это хочешь сказать? — Она не отводила от него взгляда.— Да, что-то вроде того.— Что же ты сразу прямо так и не сказал?Он удивленно уставился на нее.— А что, неужели это так важно?— Да, Хеттар, очень важно. Женщины всегда хотят знать такие подробности.— Надо будет это запомнить. Все, что меня интересовало, это все ли у него в порядке с руками, ногами, ушами, носом и так далее. И конечно, я проследил, чтобы первой его пищей было молоко кобылицы.— Да уж, — едко заметила она.— Это очень важно, Полгара, — убежденно произнес он. — Первый глоток каждого алгарийца — лошадиное молоко, этим устанавливается связь между ними.— Ты для этого подоил кобылицу? Или младенец сразу же пополз к своей кормилице?— Ты очень необычно все воспринимаешь, Полгара.— Можешь списать это на мой возраст, — произнесла она угрожающим голосом.Он сразу же уловил ее интонацию.— Нет, лучше не буду.— Разумное решение, — прошептал Дарник. — Ты говорил, что направляешься в Улгские горы?Хеттар кивнул.— Помнишь хруглов? — Алгариец с радостью сменил тему.— Это кони, питающиеся мясом?— У меня есть одна идейка. Взрослого хругла укротить, конечно, невозможно, но если я поймаю жеребенка, то…— Это очень опасно, Хеттар, — предупредил Белгарат. — На защиту жеребенка встает весь табун.— Есть некоторые способы отделить жеребят от табуна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127