- Так говорится в законе, ваша светлость. Решение принимается простым
большинством.
- Но...
- Я должен напомнить патриарху Кумбийскому, что дальнейшие прения
неуместны, - резко проговорил Ортзел. - Я требую голосования, - он
огляделся вокруг. - Ты! - он указал пальцем на священника, сидевшего
неподалеку от Энниаса, - принеси все, что необходимо для проведения
тайного голосования. Насколько я помню, все это покоится справа от трона
Архипрелата.
Растерявшийся священник испуганно уставился на Энниаса.
- Пошевеливайся! - взревел Ортзел.
Священник вскочил и опрометью бросился к задрапированному черным
трону.
- Кто-нибудь должен объяснить мне все это, - потребовал сбитый с
толку Телэн.
- Позже, Телэн, - мягко сказала Сефрения. На ней было тяжелое черное
одеяние, издали похожее на монашеское, полностью скрывавшее и ее
принадлежность к стирикам, и пол. Она сидела посреди рыцарей Храма,
загораживающих ее от ненужных взглядов своими массивными доспехами как
стеной. - Давай-ка лучше понаблюдаем за этим изысканным представлением.
- Сефрения, - покачал головой Спархок.
- Прости, - тихонько засмеялась она, - я вовсе не собиралась
насмехаться над вашей церковью, но все эти запутанные церемонии...
Все необходимое для голосования представляло из себя вместительный
покрытый пылью ящик безо всяких прикрас и два кожаных мешка, опечатанных
вверху тяжелыми свинцовыми печатями.
- Патриарх Кумбийский! - торжественно произнес Ортзел, - ты
председательствуешь сейчас. В твою обязанность входит снять эти печати и
проследить за тем, чтобы были розданы марки.
Макова бросил на монаха-законника быстрый взгляд. Тот кивнул.
Кумбийский патриарх принял из рук священника мешки, сорвал печати и
вынул из каждого по плоскому кружку размером с монету - один белый,
другой, соответственно, черный.
- При помощи этого мы будем голосовать, - объявил он, поднимая над
головой руку с зажатыми между пальцев марками. - Традиционно черная марка
означает - "нет", а белая - "да". Раздайте марки патриархам, - приказал
Макова паре молодых служек. - Каждый член Курии должен получить одну белую
и одну черную, - он прокашлялся. - Да придаст вам Всевышний мудрости,
братья мои! Голосуйте так, как повелит вам ваша совесть, - краска
постепенно возвращалась на побледневшее лицо Маковы.
- Наверное, он прикидывает в уме, кто как проголосует, - предположил
Келтэн. - У него пятьдесят девять, а у нас - по его мнению - должно быть
лишь сорок семь. Но он ничего не знает о тех патриархах, которых мы
спрятали в комнате здесь неподалеку. Воображаю, каким это будет для него
сюрпризом, хотя перевес все равно остается на его стороне.
- Ты забыл о тех, кто еще не определил до конца своих склонностей,
Келтэн, - напомнил ему Бевьер.
- Так они наверняка воздержатся. Они все еще надеются сорвать
где-нибудь куш, и вряд ли сейчас решат, к какой стороне примкнуть.
- В этом голосовании, по закону, нельзя воздерживаться.
- И откуда ты знаешь так много о церковных законах, Бевьер?
- Я же говорил уже, что изучал военную историю.
- А причем тут история-то, тем более военная?
- Во время земохского вторжения церковь признала ситуацию угрожающей
гибелью церкви и веры. Я читал об этом.
- А-а-а... понятно.
Пока служки раздавали марки, Долмант поднялся со скамьи и отправился
к дверям. Он что-то кратко сказал архипрелатским стражникам, стоящим у
входа снаружи, и возвратился на место. К моменту, когда служки добрались
уже до четвертого яруса патриарших скамей, в зале появились пятеро
прятавшихся до этого времени патриархов и, нервно озираясь, прошли к
местам членов Курии.
- Как все это понимать, братья мои? - с вытаращенными глазами
выдохнул Макова.
- Патриарх Кумбийский, кажется, действительно не в себе, - повторил
свою недавнюю фразу Ортзел. Ему, видимо, доставляло удовольствие повторять
это Макове. - Братья мои, - обратился он к вошедшим, - в настоящее время
мы собрались голосовать...
- Это входит в мои обязанности, объяснить все нашим братьям! -
запротестовал Макова.
- Ты ошибаешься, Макова, - резко возразил Ортзел. - Я поставил вопрос
на куриальное голосование, значит я должен объяснить его содержание, - он
быстро изложил суть дела, всячески подчеркивая важность ситуации, чего,
конечно, никогда не сделал бы Макова.
Макова, казалось, все же сумел справиться с собой, и снова взял себя
в руки.
- Похоже он опять принялся за подсчеты, - прошептал Келтэн. - У него
по-прежнему больше голосов. Все теперь будет зависеть от того, что скажут
нейтральные.
Черный ящик поставили на стол перед кафедрой председателя, и
патриархи по очереди подходили к нему и опускали в прорезь одну из марок.
Некоторые делали это открыто, другие предпочитали таиться.
- Я сам позабочусь о подсчете голосов, - объявил Макова, когда
процедура была закончена.
- Нет, - спокойно отозвался Ортзел, - по крайней мере не один. Я
предложил этот вопрос, и я буду помогать тебе.
- Ортзел нравится мне все больше и больше, - прошептал Тиниен,
наклоняясь к Улэфу.
- Да, пожалуй, - согласился тот. - Видно, мы недооценили его.
Лицо Маковы становилось все более серым, когда он и Ортзел начали
подсчет голосов. Когда последние марки покинули ящик, все в Палате затаили
дыхание, воцарилась напряженная, звенящая тишина.
- Объяви результаты, Макова, - сказал Ортзел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193