Что у вас за вид, что за манера держаться? Почему вы выглядите, как жена, брошенная мужем?»
И тут с Анной Антоновной случилась истерика. Никто никогда не мог ее заподозрить в слабых нервах, спокойствие - это был ее стиль, а тут крик, слезы, рванула у горла кофточку. Инспекторша побелела, кинулась, принесла стакан воды. Анна швырнула в нее этим стаканом, попала в полку с журналами, стакан не разбился, а полка рухнула. Попадали журналы, посыпались из них разные бумажки, все бросились их собирать. Потом Анну положили на диван и стали ей все расстегивать, а Анна взахлеб рыдала. И тут все пошли на инспекторшу, а та испуганно оправдывалась, что ничего не успела сказать, только про вид…
– Вы сказали…- рыдала Анна, - что у меня… вид… брошенной «жены… А если это на самом деле? Вы подумали, если на самом деле?
– Учитель должен всегда быть в форме, - защищалась инспекторша. Это был ее конек - учитель и его вид.
Какой начался в учительской бедлам! Преподаватель физкультуры вынужден был ножкой стула закрыть дверь, чтоб, не ровен час, какой-нибудь ученик не заглянул и не увидел: воду на полу и намокшие «бесценные» справки и документы, учительницу Анну Антоновну на диване в расстегнутой кофточке, над которой размахивают журналом, а вокруг нее вооруженных указками, циркулями дорогих учителей. А в учительской в это время разрешались два «наиважнейших» в жизни вопроса:
– …Так что у вас с мужем, душечка вы наша, Анна Антоновна?
– …Да мы тут света белого не видим, а вы нам - вид?
Но главным во всей этой дискуссии было то, что о семейной драме Анны Антоновны узнала школа. И решила школа этого так не оставлять.
– Сейчас уже в это не вмешиваются, - отрезвлял всех преподаватель физкультуры. Но он забыл, что давать добрые советы десятку возбужденных женщин - не просто пустое дело, а и небезопасное. На него, единственного мужчину, вылилось то, что должно было вылиться на Алексея Николаевича, будь он здесь… Физкультурник слушал и сочувствовал Алексею Николаевичу и благословлял судьбу, что сам недавно развелся мирно и без шума.


***

Ленка убежала с уроков. Вчера она с удовольствием помогала матери с полом и, конечно, ничего не выучила. Сегодня же увидела, что к матери на урок пошла инспекторша, поняла, что у Анны Антоновны будет трудный день и будет ей не до дочери, а учителям - опять же из-за инспекторши - ие до Ленки, поэтому улизнула из школы легко и спокойно.
Скорее бы конец этой проклятой школе, скорее бы! И куда-нибудь сбежать бы… Может, пока родители разводятся-сводятся, они оставят ее в покое и не будут приставать с институтом? Ведь ей ничего не нравится! Ничего!
Если совершенно откровенно, то хотелось бы Ленке ехать и ехать в бесконечность на машине с хорошим парнем. И чтоб все кругом проносилось мимо, мимо… Потом - может быть! - она родила бы от этого парня ребеночка. Потом - может быть! - она пошла бы работать в библиотеку, причем техническую, чтоб приходили не эти несчастные книголюбы, чокнутые на фантастике и детективах, а солидные люди. И она помогала бы им. Она любит помогать, такое у нее амплуа. Она безынициативна, никогда не была лидером - так о ней писали в характеристике для «Артека», но великолепный помощник (второе лицо) всех лидеров и инициативных. Вначале Ленка обиделась, а потом разобралась, что это и справедливо, и необидно, тем более что лидеров и инициативных пруд пруди… Только работать некому.
Ленка понимала, что идеальный, на ее взгляд, вариант жизни у нее все равно не получится. Все будет довольно обыденно. Ее будут пихать куда-нибудь в институт и запихнут-таки. А дальше начнет разматываться серая, серая лента будущего, как у мамы и папы, у тети и дяди, как у всех… Мелькнула тут недавно надежда, что появится машина. Даже голова закружилась от такой возможности, но… Какая там она, предположим, ни стерва, но настаивать на машине, когда, может, у родителей что-нибудь сладится, она не будет. Ее точка зрения - им надо расходиться и попробовать начать все сначала. У отца даже есть что-то конкретное, что касается матери… Хотя если ее пообтесать по бокам, вполне ничего еще женщина. В том-то и весь ужас их брака, что никто из них не старается стать лучше. Ленка приходит к подружкам - то же самое. А вот есть одна мама, у которой нет мужа, так она выглядит моложе дочери. Конечно, если умирать в сорок лет, как было раньше, это нормально. Опустился, дошел до ручки - ив ямку. Но теперь ведь живут, слава богу, долго. У родителей еще полноценной жизни - ого-го! А на кого они похожи? А мать боится разрыва, боится панически. Или это в ней играет самолюбие? Во всяком случае, пусть как хотят…
Ну а если б купил ей отец машину? Разве можно было взять и поехать в неизвестном направлении, чтоб все мимо? Все равно ведь нет! И парня пока нет… Ничего нет. И все равно не печально это, а радостно, потому что все впереди…


***

Завуч школы решительно набирала номер парткома издательства, а на нее горячо, побуждающе дышал коллектив. Анну Антоновну вместе с учительницей черчения отправили домой. Хотели с Ленкой, но эта негодяйка, оказывается, сбежала с уроков. Отправили из школы и инспекторшу. И теперь вот звонили.
– Слушаю, - раздался усталый голос.
– Мы что с вами строим? - строго прокричала завуч.
– Я? - ответили на другом конце провода. - Я лично ничего не строю. А кто это говорит и строит?
– Говорит завуч школы, а строит, между прочим, вся страна…
– А! - сказал секретарь парткома. - Здравствуйте, подшефная! Чего вы на меня кричите? Чего я для вас еще не сделал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70