Ни разу не вытаскивал, но ему нравилось засовывать руку в карман и сжимать пальцами рукоятку. Если что-то случится, он готов к любым неожиданностям.О случайном выстреле он мог не беспокоится: соосное со стволом гнездо барабана пустовало. Он решил, что у него будет время взвести курок. А барабан при этом поворачивался автоматически.К понедельнику он уже привык к револьверу. И, естественно, пошел с ним на работу. Почему нет?По дороге домой, не в понедельник, а во вторник, ему встретился тот же агрессивный нищий. Его манеры не изменились.– Эй, мистер, дайте-ка мне доллар.Рука Эллиота скользнула в карман, пальцы сжались на металлической рукоятке.– Не сегодня.Возможно, нищий что-то прочитал в его глазах.– Ну и ладно. Все равно, приятного вам вечера, – и отступил в сторону.Неделю спустя он ехал в подземке, возвращаясь после обеда у своих друзей в Форест-Хиллз. Читал книгу в бумажном переплете, но никак не мог сосредоточиться на тексте, заметив, что двое парней уж очень внимательно разглядывают его. В старых кроссовках, джинсовых куртках, они очень уж смахивали на грабителей. Он-то ехал в костюме, в котором ходил на работу, рядом с ним на сидении стоял брифкейс. Его вполне могли принять за легкую добычу.В вагоне практически никого не было. В дальнем конце сидела женщина с ребенком, на соседней скамье спал старик. Один из парней толкнул другого, шагнул к Эллиоту.Эллиот достал из кармана револьвер, подержал его на коленях, чтобы они его заметили, снова убрал в карман.На следующей остановке парни сошли, оставив Эллиота в покое.Дома он вытащил револьвер из кармана и положил на прикроватную тумбочку. В ящик он его уже не убирал. Пошел в ванную, встал перед зеркалом.– Эта чертова штуковина спасла мне жизнь, – громко произнес он.Как-то раз он пригласил женщину на обед. Потом поехали к ней, оказались в ее постели. В какой-то момент она встала, прогулялась в ванную, а потом повесила в шкаф свою одежду и принялась за его.– Чего у тебя такие тяжелые брюки? – спросила она. – Что у тебя в карманах?– Посмотри сама. Только осторожно.– Господи. Он заряжен?– Какой от него толк, незаряженного?– Господи!Он рассказал ей, как купил револьвер во Флориде, как привык носить его с собой.– Без него я чувствую себя голым, – признался он.– А ты не боишься, что из-за него у тебя будут неприятности?– Я смотрю на это просто: пусть меня судят двенадцать, чем несут шестеро, – ответил он.Однажды, когда он возвращался домой после карточной игры, двое мужчин пересекли улицу, направившись к нему. Без малейшего колебания он выхватил револьвер.– О-ля-ля! – пропел один из мужчин. – Остынь, парень. Мы обознались, приняли тебя за другого, ничего больше.И они сошли на мостовую.Конечно, за другого, подумал он. Решили, что я жертва, и ошиблись.В городе были магазины, торгующие полицейской амуницией. Там же продавались учебники, необходимые для сдачи экзаменов на звание сержанта, последние издания уголовного законодательства, футболки с надписью на груди: "ОТДЕЛ УБИЙСТВ УПНЙ УПНЙ – Управление полиции Нью-Йорка

. НАШ ДЕНЬ НАЧИНАЕТСЯ, КОГДА ТВОЙ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ". Поначалу он ничего не купил, вышел, вернулся и приобрел комплект для чистки личного оружия. Из своего револьвера он стрелял только во Флориде, но пришел к выводу, что время от времени его надо чистить. Дома разрядил револьвер и вычистил его, прошелся по стволу шомполом. Потом убрал комплект, зарядил револьвер.Ему нравилось, как он пахнет, смазанный оружейным маслом.Неделей позже он вновь появился в магазине и купил пуленепробиваемый жилет. Ему предложили две модели, обе из кевлара, но одна стоила гораздо дороже другой.– Более дорогой надежнее, – объяснил хозяин магазина. – Оба не защитят от выстрела из винтовки. Пуля, вылетающая из ствола с высокой скоростью, их пробьет. Но тот, что подороже, хорошо защищает и от ножа.Он купил более дорогой жилет.Как-то вечером, одинокий и подавленный, он разрядил револьвер и приставил дуло к виску. Указательный палец аккуратно лег на спусковой крючок.Негоже нажимать на спусковой крючок, когда в патроннике нет патрона, вспомнились ему наставления Хюбнера: портится ударник.Хватит дурить, сказал он себе.Взвел курок, опустил руку с револьвером. Спустил курок, сунул дуло в рот. Так, кажется, поступают полицейские, когда чувствуют, что жизнь им обрыдла. У них это называется съесть свой револьвер.Ему не понравился вкус: металл, масло. Запах нравился, вкус – нет.Чуть позже он вышел на улицу. Не хотелось сидеть одному в квартире. В кевларовом жилете, в последнее время он носил его постоянно, разумеется, с револьвером в кармане.Заглянул в соседний бар, заказал пива, но выпил лишь несколько глотков, вновь зашагал вдоль домов. Поднялась луна, большая, круглая.Он сунул руку в карман, коснулся револьвера. Когда он набирал полную грудь воздуха, жилет обжимал ребра. Ему это нравилось.Поравнявшись с парком, он остановился. Давным-давно, когда город еще не воевал с его добропорядочными жителями, по парку ночью не гуляли. Считалось, что это опасно. Если с тех пор что изменилось, то только к худшему. Даже жилые кварталы превратились в джунгли.И что? Если что-то случится, если кто-то попытается что-то сделать, он к этому готов. Готов к любым неожиданностям.

1 2 3 4