Четыре седьмых поддаются передаче от донора к акцептору без хирургического вмешательства. Оставшаяся седьмая может быть замещена лишь с применением хирургических операций – от самых простых до самых сложных. Таково пространственное расположение мемодромной сети. Для меня это долгие годы был камень преткновения: хирургия резко усложняет дело, а отказ от нее означает, что в объекте останется сильный фон акцептора. Но я в конце концов нащупал обходной путь: если мемодромная система акцептора подавлена длительным воздействием алкоголя, фоновые явления можно практически свести к нулю. Чем сильнее и разносторонней личность донора, чем уже поток вектора личности у акцептора, тем эффективней замещение. Именно поэтому я использовал хронического алкоголика Бро в качестве акцептора для памяти доктора Лущи. Я ожидал, что мне удастся по крайней мере девяностопятипроцентное замещение уникулярного потока вектора личности Бро. Теперь я склонен думать, что это так и произошло. Но я оказался бессилен распознать систематическую симуляцию у объекта, и это меня огорчает. Вот вам наглядный пример того, как непрофессионализм в науке ведет к краху.
– Значит, если я правильно понимаю, теперь вы поддержали бы предложение считать этого человека доктором Лущей?
– Нет. Это было бы чересчур смело. Я все же рекомендовал бы рассматривать объект как третье лицо. Как синтезированную третью личность. Это более соответствует образу мышления, который я считаю научным.
– А если он сам этого не хочет?
– Если процедура удалась и объект в самом деле обладает качествами, свойственными ученому, он в конечном счете трезво оценит ситуацию и поймет, что положение третьего лица дает ему определенные преимущества. Я рекомендовал бы предоставить ему возможность вернуться к этому вопросу через некоторое время.
– Ваши, как вы их называете, меценаты ознакомлены с результатами ваших исследований?
– Да. Они располагают полными сведениями.
– И как они собираются их использовать?
– Я не брал с них обязательства обсуждать со мной эти вопросы.
Для мирных бесед с этим кладезем познаний, скромности и человеколюбия надо иметь железную школу!
Свернув в центральном зале-гараже за стеллаж с запасными автобусными колесами, Ван Ваттап спустился по железному трапу этажом ниже и вывел асессора в холодное низкое бескрайнее помещение, уставленное рядами одинаковых безликих железных шкафов.
– Хранилище памяти, – лаконично объяснил Ван Ваттап. – На пять гигабит. Второе такое же – еще этажом ниже.
– Но в этих подземельях хватит места и на большее. Зачем же вам «Архимэтикс»? – спросил асессор.
– Слишком велики капитальные затраты, – ответил Ван Ваттап. – Их надо оправдать, а мы только-только подошли к этому.
Царил полумрак. Только в дальнем конце горел свет, и оттуда доносились гулкие голоса. Над столом, заваленным папками и простынями схем, склонились О'Ши и Хадбалла в стеганой куртке поверх купального халата.
– Чем порадуете? – спросил асессор.
– Пока только обилием документации, – ответил Хадбалла. – По-видимому, здесь есть все, что нужно, но надо разобраться в системе хранения. И в системе обозначений. Я к таким обозначениям не привык. Мне попалась на глаза схема кодирования. Если я правильно ее понял, в системе могут быть задействованы спутники связи. Это так? – обратился шериф к Ван Ваттапу.
– Вполне возможно, – ответил тот. – Если через спутники можно эффективно передавать большие объемы на запоминание, то почему бы «Архимэтиксу» не воспользоваться этим? Ведь его машины есть повсюду.
– Понимаете, асессор, через эти кабели мы имеем связь практически со всем миром, – задумчиво сказал Хадбалла.
– С миром машин, но не с миром людей, – ответил Ван Ваттап. – Это разные вещи. Вас ведь интересует мир людей?
– Отвлекитесь на несколько минут. Есть один разговор, – сказал асессор. – Шериф, возьмите наконец свой пояс и револьвер. Как вы ходите с такой погремушкой? Ужасно неудобно.
– Таков порядок, – ответил шериф, затягивая пояс поверх купального халата. – Зачем вам лом?
Асессор подробно повторил рассказ о своих видениях.
– Слушайте! – забеспокоился О'Ши. – Когда это было в последний раз?
– С час тому назад.
– Посмотрите-ка. – О'Ши, переворошив бумаги на столе, протянул асессору листок бумаги. На листке была изображена колонка кружочков, черных и красных кружочков.
– Мы тут с шерифом беседовали, и я, сам не знаю почему, взял ручку и начал рисовать, – пояснил он. – Глядите: черный кружок, под ним красный кружок. Черный кружок, красный кружок. Как раз примерно час назад!
– И больше никаких ощущений? – спросил асессор.
– Какие тут могут быть ощущения! Холод собачий. – О'Ши зябко передернул плечами. – Спроси меня кто, почему я их рисовал, я толком не отвечу. Что скажет по этому поводу наука? – обратился он к Ван Ваттапу.
– Повторю то, что уже говорил асессору, – ответил Ван Ваттап. – Ваш рисунок увеличивает математическое ожидание истинности того, что какая-то группа пытается извне наладить управление нашим поведением, используя нетрадиционные методы. Но ожидание не есть истина. Впрочем, вашу версию довольно легко проверить, асессор. Если вы правы, то примерно через час сеанс повторится. А вы, – обратился он к О'Ши, – будете работать в качестве контрольного объекта.
– И вы, асессор, рассчитываете, что пойдете, как лунатик, и ткнетесь лбом в пост управления? – спросил О'Ши.
Асессор кивнул.
– Такие фокусы показывают отпетые комедианты в провинциальных цирках. Я всегда был убежден, что это шарлатанство чистейшей воды, – сказал журналист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29