Книжная стража
Недавно один писатель поделился со мной опасением, что Интернет-де
становится прибежищем графомана. Прет и прет в сеть косяком, дурашка. И как
его оттуда изъять? Сидит там, бесплотный, и дурно влияет на современную
словесность. Прежде такого не было, прежде графоману хода в свет не давали.
Он лично и не давал. Было у него право.
А сейчас мало того что прилавки заполнены дешевым ширпотребом - так ведь
каждый, действительно, каждый может накарябать невесть что и поместить в
Интернет. Без спросу! Ужасно.
Я спорить не стал. Утрата права всегда горька. И ведь верно, прежде над
книгой работали серьезно, никакой снисходительности, потачки. Нарочно на то
поставленные люди не допускали безыдейности, порнографии, насилия и иного
непотребства. А графоманов изнуряли литературной учебой. Просили переписать
главы с тридцать первой по сто шестьдесят девятую. Изменить профессию
героя. Затем пол. Привести фабулу в соответствие с решениями последнего
исторического пленума. Самые отчаянные даже советовали вовсе бросить
писать, хотя последнее было небезопасно. В ответ настрочит человек жалобу,
мол, он ветеран, от чистого сердца хочет научить молодежь уму-разуму, а
ему-графомана! Аветеран, между прочим, о ведущей роли пролетариата
повествует. Это что же получается, товарищи? Нет, литучеба - деликатнее и
надежнее. И потом - рабочее место.
Представление о графомане как о существе кровожадном, клыкастом и
чрезвычайно опасном распространено повсеместно. Заслуживает ли он такой
славы? В чем зло, источником которого вдруг становится человек пишущий?
Покуситься на казенный пирожок он не может при всем старании, поскольку и
пирожка-то никакого для него не заготовлено. Раньше-да, был пирожок, даже
не пирожок, а кулебяка о четырех углах, и потому приходилось отбиваться от
тьмы желающих куснуть поближе к начинке. Страшилка на ночь: "придет
графоманище, притащит романище..."
И приходили.
И приносили.
Редактор бился, аки лев. Со всех сторон обрушивались на него рукописи,
буквально пудами, а он решал - проза или чушь, поэзия или виршеплетство.
Причем решение не было сопряжено ни с малейшей ответственностью: будет
пользоваться книга успехом, раскупится, либо, напротив, весь тираж пойдет в
переработку - не важно. Меркантильные интересы мало влияли на издательское
дело. От книги требовалась правильность, вот что важно. Талантливость -
тоже, конечно, неплохо. Проблема заключалась в том, что границы
талантливости человек у пирога проводил в непосредственной близости от
себя. Вокруг себя. Свят круг, спаси, свят круг, сохрани. От сумбура вместо
музыки, от мазни и пачкотни так называемых абстракционистов, от...
Думаете, сочинять - легкое дело? Вольное? Для графомана - да. А писатель
организованный, писатель со справкой знал: существует список
рекомендованных тем, художественного раскрытия которых с нетерпением ждет
родная и горячо любимая известно кто.
О преимуществах стойлового содержания крупного рогатого скота, о
необходимости скорейшего построения гиганта металлургической
промышленности, о... Много, много чего имелось, выбор богатый. И с
материалом помогут, статьи, отчеты, рапорты предоставят, поездку организуют
в колхоз-маяк, ты пиши только... Экспертов назначали! Захочет, например,
писатель поведать о буднях милиции, что-нибудь этакое, с выстрелами и
погонями, чтобы читатель не отрывался от книги до последней страницы, а
ему- шалишь, брат! Сначала рецензию положительную от самой милиции принеси,
тогда и разговор будет. Потому в старых книгах представители специфических
органов всегда были смелыми, умными, проницательными и сердечными, а вопрос
о коррупции даже и возникнуть не мог. Правда, детективы читались тяжело:
милиция всегда начеку, преступник всегда одинок и глуп, где ж интрига?
Приходилосьлибо переносить действие во времена гражданской войны, либо,
если уж очень хотелось написать лихо, остро и современно, придумывать
несуществующую страну Капиталию, где честный комиссар с верным помощником
сражался с мафией, продажными властями, секретной полицией...
Старым книгам почтение особенное. На них вырос. Каждый уголок лично
загибал. Иллюстрации разглядывал часами, находя место среди героев и для
себя. И потому каждую книжку сейчас перечитываю с опаской, вдруг покажется
глупой и наивной, тогда ведь глуп и наивен я сам.
Но ничего. Читается. И порой читается интереснее, чем прежде. Например,
не столь давно я отыскал приключенческий роман (сейчас бы его обозвали
технотриллером) Г. Адамова "Тайна двух океанов". Все есть в романе - и
тайны, и чудища, и шпионы, но пуще всего поражает эпизод с ремонтом
подводной лодки в океанических глубинах. Вредитель все-таки навредил! И вот
доблестный экипаж починяет сутками напролет, без сна, без роздыху. А
замполит в дни трудового штурма так же без роздыху выпускает стенную газету
по несколько раз на дню, дает сводку промежуточных итогов соревнования по
внутренней связи. Выдастся у кого свободная минута, так человек бегом-бегом
к стенгазете. прочитает, кто впереди, а кто отстает, и тут же,
воодушевленный. назад. Планы вредителя, естественно, не могли не
провалиться. При такой-то стенгазете!
Первая мысль - эпизод автор вставил по недомыслию, а вторая - издевался
он над литературными регулировщиками. Велели укрупнить роль
политорганизатора? Да пожалуйста, хоть восемь порций! Когда-то товарищ мой
ездил в ГДР как труженик передового совхоза.
1 2