От них веяло фирменным изяществом.
- Твой Люмп, кстати, недавно провалился в свой поганый институт.
- Елки-палки... - горестно пробормотал Холеный. - Опять поступал?
Глупый был вопрос. Острота щелкнула в момент:
- По его взгляду разве не видно?
Окончив школу, Люмп регулярно - каждое лето - подавал документы на
постановочный факультет театрального института. Метр люмпен-культуры, он
все же хотел от жизни чего-то большего. Экзамены проваливал с
неизбежностью утренних кошмаров.
Холеный подполз к другу и долго тряс его за плечи. Затем, стиснув
зубы, произвел несколько лечебных пощечин. Рука месила потный, противный
кусок человеческой плоти. Ничего больше.
- Брось! - посочувствовал сзади скучающий голос. - К вечеру сам
очухается.
Мальчик послушался, оставил в покое скрюченную под простыней куклу.
Спокойно, - говорил он себе. Так и должно быть.
- Холеный! - позвала его девочка в розовом. - Ты где пропадал целый
год?
Он резко встал. Сел, сопровождаемый недоуменными взглядами. Сказал
невпопад:
- Год... Один год... Ровно год...
- Ты что, чокнутый? Где хипповал-то?
- Пошли со мной, - предложил вдруг Холеный. - Узнаете, увидите.
Серьезно предложил, с какой-то томящей душу надеждой.
- Спасибо, - фыркнула... Вера, кажется... - У тебя дома лучше.
- Люмп нас уверял, будто тебя прикончили, - это была уже Надя,
соответственно. - Будто ты поцапался не с той бабой, с которой можно. С
какой-то дико крутой девочкой из крутой компании. И тебя в тот же вечер
отловили. Люмп слышал, как она своим кобелям команду давала, чтобы тебя
догнали и проводили домой. У нее там собачья свадьба, одна сука на дюжину
кобелей. Люмп, понятно, врал?
Холеный не ответил. Вспоминал. Содрогался. Благодарил Келью.
- Ну и видок у тебя! - продолжило разговор существо в розовом халате.
- Запустил ты себя, лапушка. Хиппи, кстати, давно не в моде, слыхал? От
тебя воняет, как от старика. Не обижайся, я любя.
Подруга Вера поддержала тему:
- А ты вроде ничего парнишка. Широ-о-кий. Ежели отмыть, то в деле
сгодишься.
- Когда в последний раз мылся? - осведомилась Надя.
- Год назад.
Зря он признался. Он не подозревал о последствиях. Только подумал
машинально: "О да, я грязен!"
- Фига себе... - тихо сказала Вера. Подружки переглянулись. И, не
выдержав, бешено заржали, вспахав носами матрацы. Потом Надя миролюбиво
предложила:
- Давай мы тебя помоем.
- Спинку потрем, - пообещала Вера.
- Не хочу, - Холеный криво улыбнулся.
В комнате неожиданно стало очень тесно. Нос наполнился запахом
чего-то женского - духов? дезодоранта? шампуни? - в уши ударил с двух
сторон шепот: "Мальчик наш... Сейчас... Погладим, приласкаем..."
- Вы чего? - оторопело спросил мальчик.
Он был совершенно не готов бороться. Да и какая там борьба! После
недолгой и во многом приятной возни его вытащили из комнаты в прихожую,
затем в коридорчик, он сопротивлялся - да, да! но руки утратили былую
уверенность в делах с женщинами, а глаза - о, грязный, сумасшедший мир! -
глаза привычно искали то, чего от него и не думали скрывать. Было
прекрасно видно: под халатами у девочек ничего нет. Кроме изумительного
загара, конечно.
- Будешь нашим господином? - веселясь, крикнула... Кто! Кто это
крикнул!
- Только сначала отмоем!
- А потом уж - мы твои рабыни!
Девочки развлекались, не стесняясь, от души. Они впихнули мальчика в
ванную, навалились на дверь, тот и опомниться не успел, как снаружи
стрельнула задвижка. Его заперли.
Он посмотрел вокруг. Белый кафель, стенной шкафчик, раковина, душ.
Забытое, давно ставшее ненужным помещение...
- Нельзя же! - растерянно пробормотал он. - Нельзя мне...
Забава кончилась. Одна из девочек сказала:
- Освежись, лапушка.
- Подмойся, - засмеялась вторая.
И пошли, не спеша, прочь. Ясно разносились их озабоченные реплики:
- Ну? Что будем делать?
- Голяк явится, пусть сам выкручивается.
- Может это совсем и не Холеный? Какой-то он...
- Да хрен с ним!
Мальчик сел на край ванны. А ему что делать? Стучать, рваться, ломать
запоры?
Боже... Это его дом?

КЕЛЬЯ
С этого заголовка я решил начать.
Я взялся за перо. Трепет охватывает при мысли о том, что моя рука
прикасается... О-о, счастье! Я имею полное право писать Здесь. Нужно
продолжать начатое кем-то дело, потому что чистых страниц в моей Книге
очень много. И еще - сейчас скажу главное - я должен писать, потому что я
господин. Отныне и вовеки веков. Тем, кто оскорбит меня непониманием,
объясню: я не властен над кем-либо, я господин над собой. А был рабом
жалким, ничтожным. Впрочем, подробные объяснения ниже.
Я никогда в жизни ничего не писал, кроме троечных сочинений в школе и
заявлений по разным поводам. Я ничего не читал, кроме парочки положенных
по школьной программе шедевров и детективов, которые продавал на черном
рынке. Поэтому я не умею составлять жизнеописания: не знаю, как это делали
другие, и вообще, как это положено делать. Может быть, строго
хронологически? Или отдаваясь хаосу мыслей, возникающих независимо от
намеченного плана изложения? Впрочем, в любом случае я постараюсь, чтобы
было просто и понятно.
Келья ворвалась в мое сумасшествие совершенно неожиданно. И крайне
жестоко - так я полагал долгое время. Мое сумасшествие длилось двадцать
пять лет, и за этот невообразимый срок я успел сделать кучу
бесполезностей.
1 2 3 4