.. Напрасно отказались.— Мы уже… почаевничали, — сказал Иван.Профессор внимательно глянул на Ивана.Нюра хранила молчание.— Сельские? — полюбопытствовал профессор.— Ага, сельские. Из деревни.— Ну и как там теперь, в деревне-то? По-моему, я вот поехал, веселей стало? А? Люди как-то веселей смотрят…— Что вы!.. Иной раз прямо не знаешь, куда деваться от веселья. Просто, знаете, целая улица — как начнет хохотать, ну, спасу нет. Пожарными машинами отливают.— О, как! Массовое веселье… Чего они?— А вот — весело! Да я по себе погонюсь: бывает, встанешь утром, еще ничем-ничего, еще даже не позавтракал, а уж смех берет. Креписся-креписся, ну, никак. Смешно! Иной раз вот так вот полдня прохохочешь…— А знаете, что надо делать, чтоб остановиться? Со мной бывало такое — тоже целыми днями хохотал. Меня один умный человек научил, как избавиться…— Ну-ка? А то прямо беда!— Беда, беда. Что вы!.. Я знаю. То ли работать, то ли смеяться…— Вот, вот.— Надо встать на одну ногу, взять правой рукой себя за левое ухо, за мочку, прыгать и… Вас как зовут?— Иван.— Прыгать и приговаривать: Ваня, Ваня, попляши,Больно ножки хороши;Больно ножки хороши —Ваня, Ваня, попляши! Нюра невольно засмеялась.А Ивана почему-то эта песенка оскорбила.— Помогает? — зло спросил он.— Как рукой снимет.— Вот… ученые-то, все-то они знают! Прямо позавидуешь, ей-Богу. Надо запомнить. Как? «Ваня, Ваня, попляши»?— Ваня, Ваня, попляши.— А вдруг да заместо того, чтоб хохотать, — плясать примешься? Тоже ведь — опасно.— Плясать?— Но. Попрыгаешь так-то, да и пойдет чесать целый день.— Хм… Не исключено, не исключено. Ну, что-нибудь и здесь придумается. А не выпить ли нам бутылочку доброго сухого вина? — вдруг от души предложил профессор. — А то мы… — Он хотел еще сказал: «А то мы что-то никак не наладим добрые отношения — все что-то с подковыркой говорим». Но Иван и Нюра в один голос дружно сказали:— Нет.— Что так?— Нет! Большое спасибо.— Не понимаю…— Он у меня непьющий, — пояснила Нюра.— И некурящий, — добавил Иван.Профессор посмотрел на него.— Золотой мужик.— Подарок, — еще сказала Нюра. — На балалайке играет.— А при чем тут — золотой? — спросил Иван.— Ну — непьющий, некурящий… Денег, наверно, много?— Откуда? — воскликнула Нюра. — Мы вот поехали к югу, и только-только наскребли на билеты в один конец. С грехом пополам… назанимались…— А как же оттуда? — удивился профессор.— Да не знаю как… Как-нибудь.Профессор смотрел на сельских жителей — он, правда, не понимал, что происходит.— Я вот, допустим, тракторист, — стал рассказывать Иван, — она — доярка… Откуда же у нас деньги? От сырости, что ли? Вот вы говорите — выпьем. Я б выпил, приласкал душеньку… Только она, рюмочка-то, кусается нынче. Я вот к вечеру-то наломаюсь хорошо, иду мимо магазина — эх, двести бы граммчиков! А? А в уме прикинешь — рубль с лиху… слишком это, знаете, чувствительно. Так уж придешь домой да нормального само… вот! И все, и проходишь мимо магазина. Попьешь молочка дома и ложишься спать. Вот он, желудок-то, и не подготовлен к вину. Даже к хорошему. А я выпил бы сейчас с вами. С удовольствием…— Его сразу стошнит.— Да, сразу…— Чувствую, — заговорил профессор серьезно, — ломаете дурака, Иван Иваныч…— Иван Федорыч.— Иван Федорыч… Ломаете дурака, Иван Федорович, а не пойму — зачем?— Вы одного конструктора знаете? — в лоб спросил Иван.— Я их много знаю, не одного… А что?— Да нет, ничего, все ясно. По железной дороге, да?— Что «по железной дороге»?— Без мостов. Система игрек?.. Пожилой человек. Не стыдно?— Вань!.. — взмолилась Нюра.— Да пошли они к…! — открыто обозлился Иван. — Бессовестные. Люди за копейку-то горб ломают, а эти — стянул чемодан, и радешенек, и богатый, хорошее вино пьют, коньяки… Есть у меня деньги, есть! — не подговаривайся! Только попробуй возьми хоть один рубль — вот, видел? — Иван показал увесистый кулак. — Быка-трехлетка с ног сшибаю…Профессор понюхал протянутый кулак.— Да, могилой пахнет. Серьезный кулак. Надежный. И все же тут какое-то недоразумение, Иван. Вы меня за кого-то другого принимаете… Хотите, я приведу проводника, он объяснит вам? А ему я покажу документы. Хотите, вам покажу?..— Не нужны мне ваши документы. И ходить никуда не надо. И я никуда не пойду — не мое дело. А поживиться здесь не удастся, заранее говорю.— Нет, я все-таки схожу. А то этак мы всю дорогу и будем подозревать друг друга…Профессор вышел.— Вань, — встревожилась Нюра, — не зря мы человека-то обидели?Иван молчал. Ему тоже сомнение вкралось в душу.— А, Вань?— А я откуда знаю? — взорвался Иван. — Иди разбери их… Откуда он, пуд золота-то? — Иван пнул профессорский чемодан. — Может, кокнул кого-нибудь в тайге — вот и…— Да шибко уж не похожий.— А тот был похожий?— Господи, Господи, — только и сказала Нюра. — Правда, трудно понять людей.Вошли профессор с проводником. Проводник ухмыляется.— Ты чего это тут бдительность развел? — спросил он. — Это товарищ Степанов, профессор, из Москвы… Тебе уж теперь на каждом шагу будут воры казаться. Некрасиво, обидел товарища…— Насчет обиды — это не надо, — попросил профессор. — Никакой обиды.— Ну как же?:.— Никакой обиды! Хорошо, что все объяснилось.— Давай тут… не очень! — счел нужным еще сказать проводник Ивану. — Какой же он вор! Хоть немного-то разбирайся в людях.— Ты много разобрался в том конструкторе… которого без билета посадил? — обиделся Иван на нравоучения лакеистого кондуктора. — Бегал тут… икру метал. Еще ухмыляется!— Ну-ка! — прикрикнул проводник. — Давай-ка, приведи себя в порядок! Не очень тут!.. Не дома на печке. Устраивайтесь, товарищ профессор.— Я устроюсь. Хорошо.— Если он будет тут чего-нибудь фордыбачить, скажите мне… Мы его живо приструним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19