Мы ему…— Да идите вы к дьяволу! — вскричал вдруг профессор. — Чего вы пристали к человеку?!Проводник опешил. Молчал.— Извините, пожалуйста! — сказал профессор. — Спасибо. Мы теперь сами разберемся. Идите.— Ну, давайте, — сказал проводник. — Ничего. — И ушел.— Фу-ты, дьявольщина какая! Нехорошо как…— Товарищ профессор, вы уж простите нас ради Бога, — сказала Нюра. — Обознались мы…— Да что вы!.. За что? Я, старый дурак, поперся к проводнику… Надо было самим разобраться.Иван, опозоренный, молчал, насупив брови.— Попроси прощения! — строго велела Нюра. — Язык-то не отсохнет.— Та-а… — Иван сморщился. — В этом, что ли, дело?— Забудем все недоразумения! — решительно сказал профессор. — Нам же далеко ехать!.. С какой стати мы испортим себе дорогу? Иван!..А поезд опять подходил к станции.И опять перронная кутерьма… Приехали. Уезжают.В вагон, где ехали Иван, Нюра и профессор, садилась большая гитаристая группа студентов — юноши и девушки, большинство — девушки.Поезд тонко закричал…Иван с профессором пригубили-таки из высокой бутылки дорогого вина. Профессор — с блокнотом в руках — экзаменует Ивана на предмет владения родным языком. Настроение у них хорошее; Иван относится к «экзамену» довольно серьезно; Нюра — больше на подсказках.— Просто — ударить. Он ударил — я ударила — кто-то ударил…— Вломил, — начинает Иван.— Так.— Жогнул.— Жогнул?— Ну — жогнул. Рраз! — жогнул.— Ага. Хорошо. Еще?— Тяпнул.— Да. Еще?— Матерно можно?— Нет, это не надо.— А там много вообще-то…— Нет, лучше не надо. Кроме того, здесь женщина.— Она слышала…— Итак?— Наподдал, — подсказала Нюра.— Наподдал… Да. Невыразительный глагол. Женский какой-то.— Хряпнул. Ломанул.— Вот это… глаголы! Мускулистые.— Перелобанил. Окрестил. Саданул… Нае… Нет, не туда. Врезал. Смазал.— Так, так, — подбадривает профессор.— Пиннул, — опять вмешивается Нюра.— Пиннул? Это хорошо. Пнул, да?— Ну да. Пиннанул, у нас бабка говорит.— Это старушечий, — снисходительно бросил Иван. — Взял на калган, — еще вспоминает он.— Это что такое?— Головой дал! Вот так вот. — Иван взял профессора за плечи и рывком кинул на себя и подставил голову, но, конечно, не ударил — показал.— О-о! А калган — это голова?— Голова.— Это по-каковски же?— По-русски! Кал-ган. У нас еще зовут — сельсовет. Профессор засмеялся.— А как еще?— Чердак.— Чего попало! — изумилась Нюра. — Неужели вам это на самом деле нужно?— Нужно, Нюра.Тут в купе вошли веселые девушки-студентки устраивать одну свою подружку. Трое.— Нам сказали, у вас одно место свободное…— Так точно! — приветливо откликнулся профессор. — Располагайтесь. Которая из вас? Стоп, мы сами выберем. Самую красивую.— А ну? — Девушки все были хорошие, крепкие, голоногие. — Выбирайте!Профессор поверх очков оглядел всех… Искренне вздохнул.— Оставайтесь все. Выбирает тот, кто… забирает. О-о!.. — сам болезненно сморщился он. — Вот это каламбур!Девушки засмеялись.— Какую же?— Какую, Иван?Иван гигикнул, покраснел и… посмотрел на Нюру.— Ну, раз ты уже выбрал, то мне — все равно: я свою станцию проехал, — сказал профессор.Оставили голубоглазую грудастую Любу.— Закончена сессия — и ноги в руки! — позавидовал профессор. — Что за институт?— Педагогический.— Факультет?— Физмат.— Физмат, и только физмат. Всемогущий физмат! — огорченно сказал профессор. — Куда только прибежите со своим физматом.— А вам не нравится физмат?Профессор весело посмотрел на девушку с физмата.— Милая, он вам самой не нравится.— Почему? — растерялась девушка.— Потому что вам нравится Лермонтов, Есенин…— Одно другому не мешает.— О, еще как!— Педагогический — это, значит, будете учительствовать? — встрял в разговор Иван.— Да.— Да-а… — значительно сказал Иван. — Вот сейчас радуетесь, что учитесь, веселитесь — в люди выходите, а я смотрю на вас и жалею…— Иван! — сказала Нюра.— Что?— Чего заборонил-то? Жалеет он. Ты что?— А что такое, Иван? — заинтересовался профессор. — Нюра, почему вы остановили?— Да нет, я хотел про наших учителей рассказать, про сельских…— Ну?— Да ладно!— Да что же «ладно»? Расскажи.— Достается им, бедным… Но, может, я, правда, чего-нибудь недопонимаю, а полезу рассуждать… Ладно.— Что ты хотел сообщить, Иван? — спросил профессор строго. — Что подлинные учителя в городе остаются?— Он сам не знает, что он хотел сообщить, — сердито сказала Нюра. — Выпил лишнего? Ложись вон, спи.Иван только успевал поворачиваться на слова, к нему обращенные… Но молчал.Тут из соседнего купе пришла делегация девушек.— Сергей Федорыч… простите, пожалуйста…— Ну, ну, — сказал профессор.— Мы вас узнали… вы по телевидению выступали…— Выступал. Был грех.— Пойдемте к нам… Расскажите нам, пожалуйста… Мы вас приглашаем к себе. Мы — рядом.— Пошли, Иван. Недалеко. — Профессор встал. — Бутылочку брать с собой? — спросил девушек.Девушки засмеялись.— Берите!— Ваня, а ты бы воздержался — не ходил, — сказала Нюра.Но Ивану очень интересно с профессором.— Да будет тебе! Чего туг такого? Рядом же.— Да ничего! Будешь потом по вагону бегать…— Нюра, он не будет бегать по вагону, — пообещал профессор.И профессор с Иваном ушли.А луна светила!.. Ночь шла по земле, выстилая на полях белые простыни.Жутковато, гулко прогудел мост… Поезд выскочил из его железной паутины и громко закричал, радуясь воле.Выбежали к дороге белоногие березки — и такие они ясные, белые под луной, такие родные… И грустные. Смотрят вслед поезду.
— А вот вы приезжайте, посмотрите! — шумел в купе, где студенты, щедрый, размашистый Иван. — Вот тогда узнаете, как я живу!..Студентам весело. Ивану тоже.Только профессор как-то задумчиво смотрел на Ивана:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19