- Здравствуйте, Михалфедотыч! Это чьи лыжи?
- Это?.. Здрасьте... Мои.
Я не решаюсь задать глупый вопрос: "А зачем вам лыжи?", потому что в
ответ услышу: "А как же? Снег потому что. На улице", и спрашиваю обычное:
- Ну-с, что новенького у заместителя главного редактора?
Мы входим в наш общий кабинет, где всего два стола - мой и
Чернолуцкого. Как и положено любому заместителю, Михаил Федотович тянет
всю работу на своем горбу, а я прихожу на готовенькое. На моем столе лежит
толстенный набор апрельского номера "Науки и мысли", который я должен
сегодня прочитать и вчера подписать в печать, а стол Михаила Федотовича
завален словарями и рукописями. Он прикрывает дверь и с удивлением меня
разглядывает... будто я не расчесал бороду или забыл, извиняюсь,
застегнуть пуговицу на ширинке.
- Так что новенького, Михалфедотыч?
- Здравствуйте! Будто вы не знаете?
- Нет, я еще ничего не знаю.
- Привет! Я уже не заместитель главного.
- А кто же вы? - удивляюсь я.
- А никто. Жаворонок. Между небом и землей. Меня вчера сняли.
- Что-то я не пойму...
- А что тут понимать? Сняли. Моргал говорит, что не хотел, но ему
позвонили. Кого-то надо снимать за наши штучки? Надо. Не вас же...
Здрасьте! Значит, меня. Что и следовало тому быть. Вот сейчас уберу на
своем столе, попью чайку, съем тортик, стану на лыжи и пойду в магазин за
водкой. Напьюсь. Заслужил. Не помните, водку в этом веке со скольких
продают?
- Не помню. С утра, вроде.
- Надо спросить у Дроздова. Куплю бутылку.
- За что вас конкретно сняли? - начинаю сердиться я.
- За портрет президента.
- С какой формулировкой?
- Ну, там какая-то длинная фраза... Не помню точно. За допущенные
серьезно-безыдейные недостатки в мало-высокохудожественном оформлении
журнала... что-то вроде этого.
Я уже все понял, Михаил Федотович может не объяснять. Против нас
наконец-то начались военные действия, кому-то мы все-таки наступили на
хвост. Эта войнуха давно ожидалась, ее следовало ожидать. Вот уже
несколько лет прошло - с тех пор, как тихое смирное издательство
"Перспектива" (правда, у него давно была нарушена всякая перспектива -
мелочные предметы и отношения громоздились в издательских коридорах на
первом плане, заслоняя нужные и большие вещи) вдруг заполучило в свое
подчинение агрессивный периодический журнал с двусмысленным названием. От
нас в издательстве житья не стало - из уважаемых НИИ, как из рваной торбы,
посыпались жалобы и протесты, а директоров в "Перспективе" стали менять со
скоростью одного-двух оборотов Земли вокруг Солнца. Редко кому удавалось
застрять на третий год. А вот Моргал задержался и вчера по звонку сверху
начал войну. Неизвестно почему, но все эти годы меня не решались тронуть,
- и все же не выдержали, не дождались моей такой затянувшейся
скоропостижной кончины, не смогли упустить такой спелый
идейно-политический повод... Дело в том, что в прошлом номере "Науки и
мысли" мы поздравляли президента Академии Наук с семидесятилетием (совсем
пацан еще!), и в типографии какой-то подвыпивший стрелочник подверстал его
портрет вверх ногами... И хотя я лично извинился перед президентом (а он
от смеха чуть не лопнул), кто-то ТАМ НАВЕРХУ решил нанести удар по моему
заместителю.
Что ж, мы будем стоять до конца.
Я гоню свой склероз, не до него сейчас. Хватит раздваиваться, надо
набирать форму.
- А про Енисейского на совещании не вспоминали? - прищуриваюсь я.
- Про Степана? Здоровеньки булы, а як же! Мне коло урны так сказали:
если выйдет апрельский номер о зубной боли Степаняка-Енисейского, то я
распрощаюсь не только с креслом заместителя, но и с простым стулом в
редакции.
- Кто сказал?
- Моргал.
- А вы что ответили?
- Распрощался.
Я пожимаю руку своему верному заместителю, когда без стука
распахивается дверь и в кабинет влетает возбужденный Оля Белкин. За ним в
ходит этот... тихий посетитель, автор научной фантастики.
- Обстракция! - восклицает Белкин, воздевая руки к давно небеленному
потолку. - Вот, знакомьтесь!
- Здравствуйте! - радушно здоровается Михаил Федотович.
- Что "здравствуйте", что "здравствуйте"?! - запальчиво спрашивает
Белкин. - Вы хотя бы знаете, с кем здороваетесь? Этот товарищ направлен к
нам заместителем главного! Вместо вас!

6
Михаил Федотович тушуется, а я спрашиваю, стараясь не волноваться:
- Кем направлен? Идите, Олег Павлович, мы тут сами разберемся.
Я разглядываю незнакомца.
Внешне этот человек ничего собой не представляет. Он спортивен,
выбрит, подстрижен, во что-то одет, у него есть глаза, нос, губы и все,
что положено хомо сапиенсу, - но все это вместе не составляет лица. В
общем, я, кажется, зря обидел тихих и безобидных авторов научной
фантастики - этот человек напоминает мне мужа сотрудницы нашей
лаборатории, которому в тридцать седьмом году я ни за что ни про что, но
БЕЗОШИБОЧНО дал в безразличную морду на следующее утро после ареста
академика Эн, и он только утерся.
- Кто вы такой? - начинаю закипать я. - Сколько вам лет? Образование?
Что вы умеете делать, чтобы быть моим заместителем? Имеете ли вы
какое-нибудь отношение к науке... или хотя бы к мысли?
- Юрий Васильевич, вы, пожалуйста, не волнуйтесь, - спокойно отвечает
он. - Лично мне эта двусмысленная ситуация тоже неприятна. И ваш сотрудник
понял меня неправильно. Ну какой из меня заместитель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55