- Так сидеть! - командует чей-то режиссерский голос, и меня
ослепляют. - Отличненько! Всем пить чай и о чем-то тихо беседовать! В
объектив не смотреть... А если посмотрите - не беда. Раскованней,
раскованней... Академика крупным планом... Космонавта крупным планом...
Все сняли.
Итак, меня уже сняли.
- Сейчас доснимем редакцию и в путь, - говорит Ведущий. - До
Кузьминок долго ехать?
- Какой-то балаган... - бурчу я.
- Вам что-то не нравится?
Мне все не нравится. Сегодня с утра вокруг меня происходит нечто
странное. Я всеми фибрами чувствую опасность и боюсь... нет, не за себя,
меня уже ищут и скоро найдут, можно не беспокоиться... а за тех, кто рядом
стоит. "Рядом с тобой опасно стоять. Метят в тебя, попадают в других", -
сказал однажды президент. Это верно. Но программа расписана и поездку не
отменить. Единственное, что я могу сделать для безопасности Космонавта, -
не везти его в Кузьминки на своем "ЗИМе". Это опасно. Пусть едет в
автобусе.
Я веду гостей в коридор показывать обложки... Ашот где?! Кто мне
объяснит, почему они белые, черт возьми! В коридоре мы сталкиваемся с
Михаилом Федотовичем и с ревизором Ведмедевым. Ревизор невозмутимо кушает
торт.
- Вот, полюбуйтесь, какие нам дела шьют! - возбужденно обращается ко
мне Чернолуцкий, размахивая актом ревизии. Он коллапсирует, как звезда на
последней стадии. Сейчас Михаил Федотович перейдет гравитационный радиус,
сбросит пиджак как лишнюю массу, разорвет на груди рубаху, и телезрители
увидят латаную-перелатанную тельняшку, которую он бережет с войны и
надевает только по двойным праздникам - например, сегодня, в честь юбилея
"Науки и мысли" и своего снятия с работы.
Как вдруг он замечает за моей спиной марсианина и от изумления
забывает поздороваться.
- А это мой заместитель, Чернолуцкий Михаил Федорович, - представляю
я. - Всю работу в журнале он тянет на своем горбу. Незаменимый работник.
Где там ваша труба? Почему не снимаете?
- Здравствуйте! - здоровается Ведущий-ТВ с Михаилом Федотовичем, но
тот застыл в задумчивости, будто пришлепнутый пыльным мешком из-за угла.
- Отличненько! - раздается все тот же невидимый режиссерский голос
(невидимых голосов не бывает, но понятно, что я хотел сказать). -
Заместителя крупным планом. Юрий Васильевич, повторите, пожалуйста, все
сначала: мол, это мой главный заместитель...
- Это пойдет в эфир? - спрашиваю я.
- А как же!
- На весь Союз?
- А как же! От Москвы до самых до окраин, не сомневайтесь. Внимание,
начали!
- А это заместитель главного редактора, - громко повторяю я в
микрофон. - Он тянет на своих плечах весь журнал и отлично справляется.
Незаменимый работник, на пенсию мы его не отпустим. Михалфедотыч, покажите
телезрителям наше сырое подвальное помещение, в котором невозможно
работать, и представьте сотрудников.
- Здравствуйте! - Чернолуцкий наконец-то обретает дар речи и робко
пожимает руки Космонавту и Ведущему-ТВ.
(Пусть теперь товарищ Моргал попробует сместить Михаила Федотовича
после такого триумфального выхода в эфир!)
- Думаете, выход в эфир поможет? - грустно спрашивает Софья
Сергеевна. После аварии она иногда по буквам может прочитывать чужие
мысли, хотя сейчас это не тот случай - мои намерения ясны без всякой
телепатии. Но Софья Сергеевна любит, когда удивляются. Значит, надо
удивиться.
- Разве я сказал это вслух? - удивляюсь я.
- Нет... Но вы подумали.
- Софа, мы об этом потом поговорим, - шепчу я. - Не по телевизору.
Итак, с Михаилом Федотовичем поздоровались. Теперь Ведущий-ТВ трясет
руку стоящему рядом Ведмедеву, который судорожно заглатывает торт. А этого
я сейчас с гов... с грязью смешаю - надо пользоваться случаем.
- Это наш ревизор, - представляю я и, как балаганный шут, подмигиваю
в объектив.
- Кто-кто?.. - переспрашивает Ведущий-ТВ.
- К нам прибыл ревизор, - объясняю я телезрителям. - Выбрал,
понимаете, время! Проверяет тут черт знает что... столы, стулья и наличие
присутствия.
Кажется, в этой суматохе Ведущий-ТВ так и не понял, что за субъект
перед ним. Когда на телестудии разберутся, то ревизора вырежут.
А жаль. Хороший, матерый ревизор.
- Михалфедотыч, поводи гостей по редакции, а я пока почитаю это... -
Я двумя пальцами выдергиваю из рук Чернолуцкого акт ревизии и тихо
командую Софье Сергеевне, которая уже заглядывает мне через плечо:
- Белкина ко мне! А сама займись ревизором, чтобы не путался под
ногами... Угости его кофием с коньяком. Коньяка лей побольше.
- А у него не слипнется? Где я ему коньяк возьму? - возмущается тетя
Софа.
- Достань бутылку в моем столе и подпои его.
- Кого? Ревизора?!
- Да, ревизора. Сдается мне, что это никакой не ревизор... Я потом
объясню. Давай, давай, действуй. Подпои его и загляни ему в подкорку. Ты
же умеешь.
Всем нравится, когда говорят, что "они умеют".
Софье Сергеевне тоже.

15
Гостей ведут туда, где двенадцать столов и где все уже намарафетились
и изображают из себя перед телекамерой культурных людей - только хмурый
Дроздов всем на зло что-то режет, клеит и стучит на машинке. Остальные
греются в лучах славы, а Маринка застенчиво протягивает Космонавту
шоколадную конфету. Даже у Ведмедева не выдерживают нервы, и он,
поколебавшись, оставляет акт ревизии на мой произвол (не драться же со
мной из-за листка бумаги) и устремляется за Космонавтом, чтобы заглянуть
из-за его спины в телеобъектив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55