На ней он вскрывал недостатки и бил в колокола.
Звону было на всю Отраду. Приходили комиссии, проверяли пустой дом без
адреса - ничего не нашли. Стоит дом, будто сто лет здесь стоял. Откуда
взялся - неизвестно. Никто в нем не живет, будто так и надо...
С людьми Сухов научился говорить по душам, и жильцы были очень
довольны, если удавалось проскочить мимо него не здороваясь.
- Слухай сюда, парень, - сказал Сухов дворничихиному зятю. - Не ходи
ты в этот дом. Его скоро снесут, понял? Это Я тебе говорю. А знаешь ли ты,
где потом квартиру получишь? Аж на самом Хуторе, два часа езды до
бульвара.
- Нигде не написано, - с достоинством отвечал зять. - Хочешь сносить
- давай квартиру на бульваре, или не выселюсь, хоть стреляй!
Так они говорили, а Дом этот разговор слышал. Он обрадовался и
засуетился: исполнялась мечта его старости - обрести родную семью, помочь,
приласкать, вырастить, а взамен принимать заботу и уважение. Всю ночь он,
кряхтя, скрипя и поднимая пыль, проводил генеральную уборку.
Утром сбылись мечты Дома. Представитель власти Мирзахмедский ввел
счастливую семью в новую квартиру, тут же раскланялся и оставил новоселов
одних.

Семья была не то чтобы большая, но запутанная. Главой, конечно, был
дворничихин зять, грузчик из мебельного магазина. Он недавно развелся с
дворничихиной дочкой и выгнал ее из родительского дома за гулянье с
другим. Сама дворничиха, баба жалостливая, работящая, вставала рано,
ложилась рано, чтобы вставать рано, улицу содержала в чистоте, а квартиру
в захламлении - неорганизованная мамаша, по мнению зятя. Ее старенький
муж, кандидат каких-то гуманитарных наук, полюбил дворничиху еще в конце
сороковых годов за то, что она работала в магазине "Продовольствие". У них
еще был поздний сынишка, король микрорайона с двумя приводами в детскую
комнату милиции.
Еще несколько приятных минут испытал Дом в тот же вечер в ожидании
гостей на новоселье. Со стороны зятя пришли его коллеги по перевозке
мебели, дворничиха позвала буфетчицу из шашлычной, старик-кандидат
пригласил двух аспирантов-гуманитариев из университета, ну и сынишка дал
клич, и в дом заявилось немного малолетней шпаны. Гуляли долго. Грузчики
философствовали, гуманитарии сквернословили, буфетчица с дворничихой
плакали о своих загубленных молодостях, шпана плевала с балкона на крышу
шашлычной и чуть не попала на фуражку участкового уполномоченного, который
шел разнимать и мирить опять подравшихся Сухова и Короткевича.
На том и разошлись, пьяные и заплаканные.
Дом еще пребывал в благодушном настроении, когда зять снял со стены
подлинного Ренуара и повесил картину неизвестного художника, изображавшую
преследование волками ночью в степи какого-то перепуганного всадника в
рыжей шубе. Дом еще только недоумевал, разглядывая, как седой кандидат
гуманитарных наук прилаживает в ванне самогонный аппарат, а дворничиха
мерит швейным метром стены и шевелит губами.
Затем навалилась прорва событий, от которых Дому стало плохо. Зять
перегородил комнаты досками, завесил простынями и запустил в дом диких
курортников. Двадцать восемь человек, не считая детей, варили на одной
плите, ломились в один туалет, проклинали друг друга, дом, хозяйку,
городской транспорт и эту жизнь, швыряли окурки в цветник на балконе - не
описать всех унижений, которые терпел Дом.
А дворничиха уже мерила швейным метром чердак и шевелила губами.
Дом заболел. В углах выступила плесень, под обоями завелись клопы, по
ночам он скрипел и не мог заснуть. Дикари стали жаловаться на сырость и
требовать снижения цен за койки, но с зятем разговор был короткий - кому
не нравится? Скатертью дорога, других найдем.
Дом вызвал врача.

Врач, старый друг из семейства Теремков, прибыл ночью, простучал
стены, поковырялся в чердаке, измерил давление на фундамент.
- Вирусный грибок, - доложил Теремок Дому. - Через неделю пройдет и
не вспомнишь. От клопов принимай "Клоповыводитель-73".
- Нервы у меня не в порядке, - жаловался Дом.
- Ты, Флигель, не дури. Стар уже, сам знаешь, что почем. Шугани всю
братию подальше и возьми достойную семью. Впрочем, завтра
проконсультируюсь с профессором. Прощай, спешу!
- Буду ждать! - крикнул Дом вдогонку. - Ведро цемента размешаем,
повеселимся!
На следующий день явился профессор. Ах, ах, застекленная галерея,
крылатые львы у входа, купол с витражами - интеллигент из старинных
Особняков, не в пример кандидату самогонных наук.
- Тэк-с, голубчик... дышать, не дышать... Развалитесь от первого
легкого землетрясения, если не выполните моих предписаний. Во-первых:
полностью очистить помещение. Полезны сквознячок, сон, свежий воздух,
полный покой. Во-вторых: подыщите приличную семью, а лучше достойную
молодую девушку... впрочем, парня, все равно, и проведите его по жизни.
Доходит, надеюсь? Желаю здравствовать и пребывать в добром здравии, что,
впрочем, одно и то же.
- Спасибо, профессор, - робко отвечал Дом. - Не откажитесь, вот...
ведро с цементом. Чем богаты!
- Вы, похоже, из флигельных? - спрашивал профессор, удобно
располагаясь у нового фуникулера. - Лет сто, поди? Ну а мне, голубчик,
пятьсот с лишком. Родился в Италии, эмигрировал в Россию в суворовские
времена. Вы мне нравитесь. Ваш Ренуар на чердаке... в каком году покупали
и почему на чердаке? Ваш Ренуар изобличает у вас хороший вкус,
чувствительность и разное прочее.
1 2 3 4 5 6