Значит, отбить их совсем не просто, - эту арматуру
надо еще отпилить ножовкой. А потом реставрировать в местах повреждения.
Взгляните: на плече, где стоял кувшин, и на руке этой дамы не видно
никаких следов повреждения.
- Что же это должно означать? - спросил Коробейников, удивленный
наблюдательностью следователя.
- Только то, что скульптуры не повреждались в припадке гнева, а
умышленно, целенаправленно изменялись.
- А зачем?
- Не знаю. Наверно, кому-то не нравились все эти скульптурные
украшения. Возможно, у этого заслуженного деятеля искусств есть соперники
в творческом плане... возможно, мы имеем дело с редким преступлением на
почве разного понимания изобразительного искусства... Моцарт и Сальери?
Как вы думаете?
- Спросите лучше у него, - ответил Коробейников. О Моцарте и Сальери
он никак не думал, зато сразу вспомнил недовольного бородатого ученика.
Следователь отправился на розыски заслуженного деятеля искусств, а
Коробейников побрел на пляж. Что делать на пляже под дождем, он не знал,
но ему хотелось побыть одному. Там не было ни души - пустой пляж с коркой
мокрого песка после ночного ливня, лодки, накрытые брезентом, да фонарь
мигал над будкой лодочника, ожидая короткого замыкания.
Непорядок!
Коробейников уже собрался выключить фонарь, как вдруг увидел, что
из-под брезента ближней лодки выглядывает... планетная структура,

В лодке лежали отбойный молоток, кувшин, планетная система и
энциклопедия на букву "П".
Коробейников опустил брезент, выключил фонарь и вернулся в санаторий
к статуям.
Он внимательно разглядывал их. Статуи изменились... как он раньше
этого не замечал? Левая рука шахтера без молотка торчит так, будто он
что-то выпрашивает или жалуется на жизнь. Хлопец-ядерщик без своей
структуры выглядит совсем неестественно... Коробейников готов поклясться,
что этот парень выдвинул немного вперед левую ногу, чтобы изменить
неудобную позу и не упасть с пьедестала. А выражение лица у девицы в самом
деле изменилось - удивительно, что заслуженный деятель этого до сих пор не
заметил.
Коробейников вообразил себя на их месте - как стоял бы он голым на
пьедестале в неудобной позе, как хотелось бы ему выбросить эти молотки,
кувшины и атомы, как хотелось бы поразмяться и приодеться, как рыскал бы
он по санаторию в поисках одежонки и развлечений - и забрался бы в
библиотеку! - как визжали бы собаки при виде оживших статуй и как под утро
приходилось бы лезть на пьедестал и принимать вечную позу.
Эти фантазии преследовали его весь день, как надоедливый дождь. Он
шел на обрыв и осматривал пляж... ни варваров, ни вандалов там не
наблюдалось. В оживающие статуи, понятное дело, он не мог поверить, зато
верил в хулиганов, разрушающих памятники. Он решил устроить в лодочной
будке ночную засаду - если хулиганы припрятали в лодке свою добычу, то они
к ней должны вернуться.
"Я их лично поймаю и привлеку к уголовной ответственности! - думал
Коробейников. - Я их научу искусство любить!"
Ехать домой, чтобы потом возвращаться, не хотелось. Он позвонил жене,
а потом весь вечер бродил в треугольном брезентовом плаще вокруг скульптур
и подозрительно разглядывал всякого, кто к ним приближался.
Какой-то молодой кандидат наук проходил мимо девицы, остановился,
закурил и начал ее разглядывать.
- Проходи, чего уставился? - сказал ему Коробейников. - Никогда не
видел?
- Дед, что с тобой?! - весело изумился кандидат наук. - Ты откуда
такой взялся? Из какой эпохи? Я тут стою, понимаешь, и облагораживаюсь
искусством, как вдруг выползает какой-то динозавр и спрашивает, чего я тут
стою.
"В самом деле, - смутился Коробейников. - Человек облагораживается, а
я на него рычу".
- Вот вы, извиняюсь, ученый человек, да? - примирительно спросил
Коробейников. - Тогда объясните мне про атомы. Они что, везде одинаковые?
- Обязательно.
- И в камне, и в живом теле? - уточнил Коробейников.
- Обязательно. А в чем дело?
- Выходит, камень может ожить? Вот, к примеру, эта статуя... вы не
смейтесь... она может ожить?
- Ожить? - переспросил веселый кандидат наук. - Отчего же не может.
Может. Были даже исторические прецеденты. Например, у скульптора
Пигмалиона...
Коробейников затаил дыхание.
- ...который проживал в Древней Греции, однажды ожила мраморная
статуя по имени Галатея. Под воздействием любви... Знаете, есть такое
сильное чувство. Факт. А статуя Командора у Пушкина?
- А что с ним случилось? - жадно спросил Коробейников.
- С кем?
- С Командором... С Пушкиным я знаю.
- Ожил Командор. От ревности. Тут все дело в биополе. Сильное чувство
порождает сильное биополе, и тогда оживают даже камни. Или возьмем портрет
Дориана Грея...
- Портреты, значит, тоже?! - восхитился Коробейников.
Кандидат наук задумался.
- Нет. Портреты оживать не могут. У них нет третьего измерения.
Портреты - нет, а статуи - могут. Это не противоречит законам природы.
Вроде давно доказано, что живое возникло из неживого. Более того, это не
противоречит современному научному мироощущению.
- Значит, не противоречит? - обрадовался Коробейников.
- Не противоречит.
- Спасибо за консультацию!
Когда поздним вечером дождь прекратился и отдыхающий народ со всего
санатория потянулся в летний кинозал смотреть на разбушевавшегося
Фантомаса, Коробейников прихватил одеяло, спустился на пляж и спрятался в
лодочной будке.
1 2 3 4 5