Он опустился на диван возле жены. Ее знобило. Он не должен поддаваться, подумал Майкл, как бы тяжело ей ни было.
– Я погубил свою мать, – серьезно сказал он. – Мне кажется, она умерла так рано из-за меня. Она никогда не признавалась в этом даже себе, но, думаю, она знала, что я ее ненавижу.
– Да, дети – сознательный риск.
– Притом необязательный, – сказал он. – Насколько мне известно, в Америке нет закона, принуждающего обзаводиться потомством. – Он вздохнул. – Я был жалким, замученным ребенком. В двенадцать лет думал о самоубийстве.
– Теперь тебе не двенадцать. Ты взрослый человек, у тебя хорошая работа, прекрасное будущее и жена, которая, насколько мне известно, тебя любит.
– Кстати, о моей работе.
Раз уж они коснулись этого вопроса, подумал Майкл, отчего сразу не внести в него ясность?
– Так вот, она вызывает у меня отвращение. Если бы я полагал, что мне предстоит заниматься ею вечно, то снова превратился бы в двенадцатилетнего мальчика, мечтающего о смерти.
– Мелодрама, – резко сказала Трейси.
– Называй как хочешь. Стоит завести ребенка, и я в ловушке. Таких цепей мне уже не сбросить.
– Похоже, цепи – это относится ко мне.
– Ты знаешь, я так не думаю.
– Нет, не знаю. – Трейси встала. – Пойду прогуляюсь. Сегодня я больше не желаю говорить об этом.
Она вышла из квартиры и заперла за собой дверь. Майкл присел у столика около камина и налил виски.
Когда Трейси вернулась, он по-прежнему сидел у столика перед наполовину пустой бутылкой. Она молча прошла в спальню.
Спустя два часа, пошатываясь, он тоже направился в спальню, но свет там уже был погашен. Трейси то ли спала, то ли притворялась, будто спит. Когда Майкл лег в постель, она не повернулась, как обычно, к нему, и в эту ночь впервые за время их совместной жизни они не коснулись друг друга.
Сон не приходил к Майклу. Он встал, прошел в гостиную, где оставалась недопитая бутылка виски.
«Я помню маму», – всплыло в хмельной голове Майкла название старой пьесы. Он сел и уставился в полумрак.
Глава 2

Майкл Сторз-старший погиб во время драки в баре, когда его сыну было пять лет. Лайла Сторз, мать Сторза-младшего, хрупкая, беспомощная двадцативосьмилетняя красавица, сверх меры образованная, обвиняла погибшего мужа в безответственности. Сторз-старший служил в банке своего тестя в Сиракьюсе и в кабаках появлялся не часто. В тот раз он зашел в бар после особенно тяжелого рабочего дня, и, пока потягивал первый за день бокал виски, на его глазах завязалась кровавая драка между двумя посетителями. Сторз вмешался, пытаясь разнять дерущихся. Один из противников – позже выяснилось, что этот человек тремя днями раньше вышел из тюрьмы Мэтьюэн, где содержался как социально опасный душевнобольной, – одним ударом ножа убил молодого финансиста.
Впоследствии сын пришел к заключению, что мать искажала обстоятельства смерти отца. Майкл Сторз-старший погиб из-за своего чувства ответственности, храня достойную восхищения верность законам страны и нормам поведения, которые полагается соблюдать в общественных местах всем гражданам демократического государства.
Несомненно, его смерть не была неизбежной – Сторз мог преспокойно удалиться в другой конец бара или заплатить за виски и уйти; миссис Сторз, горячо любившая мужа, стояла на своем – он потерял голову, забыл о ней и единственном ребенке, поставил на карту счастье всей семьи из-за дикого каприза, не пожелав смириться с тем, что какие-то два хулигана портят ему настроение.
Последствия не заставили себя ждать, особенно для сына, оставшегося без отца. Мать стала вести монашеский образ жизни, она приняла решение не выходить второй раз замуж, посвятить себя сыну и заботам о том, чтобы превратности судьбы не коснулись его. Она изводила мальчика опекой, закармливала наиболее калорийной пищей, выбиравшейся на основе научных данных, он не гулял с другими детьми, ему запрещали лазать на деревья, участвовать в подвижных играх, общаться с невоспитанными сверстниками; ему никогда не покупались ружья, луки и стрелы, он не гулял и не ездил в школу один, без взрослых. Утром мать отвозила его на занятия и наблюдала, как ученики строятся во дворе и идут в класс, а днем, после уроков, она ждала его у ворот, с беспокойством поглядывая на вываливающуюся из здания ораву.
Когда другие мальчики играли в бейсбол, Майкл брал уроки игры па фортепиано, хотя у него не было музыкального слуха. Летом, когда его одноклассники резвились в бассейнах, на пляжах и спортивных площадках, Майкл, тщательно оберегаемый от солнечного удара и подозрительных иностранцев, знакомился с музеями и соборами Франции, Италии и Англии, поскольку, помимо прочих тягот, ему приходилось нести бремя материнского богатства.
Вечерами наряду с краткими обзорами чудес он выслушивал от любящей матери лекции по правилам хорошего тона. Сквернословие – непростительный грех, онанизм приводит к страшным последствиям, испорченные девчонки и дурные мужчины будут заманивать его в укромные уголки и соблазнять разными мерзостями, о которых и говорить-то стыдно. Такая черта характера, как агрессивность, послужила причиной смерти отца, а также бесчисленных войн, унесших жизни миллионов замечательных молодых людей. Майкл должен служить матери опорой и всегда помнить ее слова: Майкла ждет прекрасное, большое будущее, дедушка охотно ему поможет, если не разочаруется во внуке; она не любит никого, кроме сына, и поэтому он не должен ее огорчать. Если бы при этой беседе присутствовал Фрейд, его мученический стон разносился бы по всей Европе.
Результат был такой, какого и следовало ожидать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14