Мартин и Виллард в последний раз окинули взглядом темную лужайку и неясные очертания стеной стоящего за ней леса. Они подождали, пока Линда уйдет с балкона и закроет жалюзи. Потом вошли в дом. Мартин остался внизу, а Виллард поднялся наверх, еще раз взглянуть на детей.Гостиная уже не казалась Мартину такой веселой и уютной, как раньше.Когда Виллард с Линдой спустились вниз, Мартин стоял у окна, через которое он заметил лестницу и человека на лужайке.– Надо же быть таким идиотом! «Вы гостей не ждете?» – он горестно помотал головой. – Это ночью-то!– Ну что с тебя взять, ты же только что из Калифорнии, – сказала Линда.Они засмеялись, и сразу стало легче на душе. Виллард долил всем виски.– Мне бы притвориться, что я его не заметил, – сказал Мартин. – Отойти от окна как ни в чем не бывало, выйти через боковую дверь…– Такие сообразительные люди бывают только в кино, – сказал Виллард. – А в нормальной жизни они спрашивают: «А не ждете ли вы гостей?»– Но знаете, что интересно, – сказал Мартин, припоминая, – мне кажется, если бы я еще раз столкнулся с этим типом, я бы его узнал. Ведь, в сущности, он был от меня в пяти шагах и свет из окна падал прямо на него.– Похож он был на преступника? – опросила Линда.– Кто в час ночи не похож на преступника?– Я позвоню в полицию, расскажу им, что тут у нас произошло, – и Виллард направился в холл, к телефону.– Погоди, Джонни, – Линда протянула руку и остановила его. – Лучше утром. А то ты позвонишь, они примчатся и всю ночь не дадут нам спать.– Но нельзя же сидеть сложа руки, – возмутился Виллард, – и смотреть, как какие-то люди безнаказанно взбираются по лестницам и ломятся в твой дом.– Я не вижу проку в этом звонке, – сказала Линда. – Сегодня они его все равно не поймают.– Что верно, то верно, – заметил Мартин.– Зато они непременно полезут наверх осматривать детскую, разбудят мальчиков, напугают их… – Линда говорила сбивчиво и нервно. До этой минуты она держалась молодцом, но теперь наступила реакция, она была вся как на иголках и ни сидеть, ни разговаривать спокойно уже не могла. – Зачем все это нужно? – продолжала она. – Ты не должен быть таким упрямым!– Кто упрямый? – изумился Виллард. – Я сказал только, что хорошо бы вызвать полицию. Я что, на этом настаивал? Мартин, скажи хоть ты!– Ну, как сказать… – начал Мартин рассудительно, желая задобрить сестру. – По-моему…Но Линда не дала ему договорить.– В конце концов он же ничего не сделал! Заглянул в окно, только и всего. И не спать целую ночь из-за того, что кому-то взбрело в голову заглянуть к вам в окно, – по-моему, это глупо. Я вообще готова поклясться, что это был не грабитель…– То есть как? – возмутился Виллард.– А что ему здесь грабить? Драгоценностей у меня нет, а моей единственной шубе уже семь лет от роду, и ни один вор, если он в здравом уме…– Тогда что же он все-таки делал на этой проклятой лестнице? – спросил Виллард.– Может быть, он просто-напросто охотник подглядывать в чужие окна, – предположила Линда.– Просто-напросто! – Виллард залпом проглотил свое виски. – Если ты ходишь целый день в чем мать родила, не задергивая при этом штор…– Ну не будь таким ханжой, – сказала Линда. – Кто меня здесь видит, кроме бурундуков?– Здесь! Если бы только здесь! А то где бы мы ни жили. Ох, эти современные женщины! – Он с горестным видом повернулся к Мартину. – Вот женишься – сам увидишь: половину времени ты будешь бегать и задергивать шторы, если ты, конечно, не хочешь, чтобы вся Америка любовалась тем, как твоя жена одевается и раздевается.– Не ханжи, Джон, – Линда повысила голос. – Ну кому в этой глуши может прийти в голову…– Мне, – сказал Виллард, – и этому типу с лестницей тоже, видимо, пришло в голову.– Кто знает, что у него было на уме? Ладно, я сдаюсь. С сегодняшнего дня начинаю задергивать все шторы до единой. Но все равно это ужасно. Так жить в своем собственном доме. Как в тюрьме.– Изредка накидывать на себя халат – это, ей-богу, не значит жить как в тюрьме, – заметил Виллард.– Джон, – произнесла Линда колючим голосом, – у тебя ужасная привычка: ты становишься ханжой в самые решительные моменты жизни.– Дети, дети, – вмешался Мартин, – у меня сегодня выходной.– Извини, – сразу оборвал спор Виллард, а Линда принужденно засмеялась.– Вам бы собаку купить, – сказал Мартин.– Он терпеть не может собак. Он предпочитает жить в склепе, – и Линда принялась гасить лампы в гостиной.С тем все и разошлись по своим спальням, оставив для общего спокойствия свет в нижнем холле, хотя можно было поручиться, что бродяга, кто бы он ни был и с какой бы целью ни приходил, сегодня ночью не вернется.
Утром Виллард позвонил в полицию, и они обещали приехать. Линде пришлось изобрести подходящий предлог, чтобы увести мальчишек из дому, во всяком случае, до самого обеда: увидят полицейских, начнут задавать вопросы, а в результате перестанут чувствовать себя в безопасности в своем собственном доме – ей этого ужасно не хотелось. Но вытащить детей из дому оказалось нелегкой задачей, они ни за что не желали расставаться с дядей и никак не могли понять, почему Мартин не может провести утро вместе с ними, а он не мог им признаться, что ему нужно дождаться полицейских и попытаться описать внешность бродяги, который крался к их окну, когда они спали.Однако к тому времени, когда приехала полицейская машина, детей в доме уже не было. Двое полицейских не спеша обошли участок, профессиональным глазом окинули лестницу, балкон и заросли и все записали в свои книжечки. Когда они спросили Мартина о внешности этого человека, он сам был несколько смущен туманностью своего описания;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11