С вопросами пришлось обождать.

2
Насколько мне известно, Джимми Гроган никогда больше не возвращался в
наш дом. Он провел у нас всего одну ночь, но в жизни моей он сыграл весьма
важную роль. Он разбудил во мне любознательность. Только после его визита
я обратил внимание на то, что дядя Дункан обязательно исчезает, стоит в
доме у матери появиться другому мужчине, и что он возникает словно из
ниоткуда, стоит тому уйти.
И, конечно, именно от Грогана услышал я впервые слово, с которого все
началось: "_С_в_е_р_х_с_к_о_р_о_с_т_ь_".
Странники из космоса продолжали гостить по одному у матери: иногда
они появлялись чуть не каждую неделю, иногда никого не было почти полгода.
Они могли провести у нас от одной ночи до целой недели. Когда я стал
постарше, я иногда отваживался расспрашивать их о том, что происходит
"там, в космосе". Но я уже становился помехой матери. Ибо, когда мне
исполнилось десять, она во избежание лишних вопросов начала отсылать меня
на то время, когда у нее был гость, к старому дядюшке Тоби в Толтуну. Мне
не разрешалось возвращаться домой до тех пор, пока гость не уйдет. "Ты уже
достаточно взрослый, Джей", - вот и все объяснения, что я мог получить от
матери или дядюшки Тоби.
За эти годы я набрался некоторых сведений о космосе и Сорока Мирах,
но все они были настолько отрывочными, что я даже не помню, что и откуда я
узнавал. Впрочем, не так уж это и важно, ведь доктор Эйлин сказала мне,
что я могу располагать события в любом удобном мне порядке. Ну что ж,
поймаю ее на слове и расскажу о том, что я знал - или считал, что знал, -
к шестнадцати годам, когда на сцене появился Пэдди Эндертон.
Мир моего детства ограничивался матерью, и домом, и озером Шилин, и
городком Толтуной - вот, пожалуй, и все. Позже я узнал, что все это - лишь
малая толика огромной Вселенной. Мы жили на западном берегу озера Шилин,
вытянутого с севера на юг, причем наш дом находился ближе к южной его
части. Можно было выйти из нашего дома и за три дня, обогнув озеро с юга,
дойти пешком до космопорта. Такое же путешествие, но по северной дороге,
занимало никак не меньше двенадцати дней. А кругосветный переход вокруг
Эрина (конечно, если путешественник сможет пересечь моря и океаны, рядом с
которыми нашего озера даже не заметишь) занял бы, наверное, тысячу дней.
Для меня было большим потрясением узнать, что существуют самолеты,
способные облететь всю планету за один день, так что солнце всю дорогу
будет над головой.
И Эрин был только частью всего остального. Наш мир - один из многих,
обращающихся вокруг нашего солнца, Мэйвина. Мы живем на шестой от солнца
планете, одной из двенадцати внутренних планет. Затем следует огромная
планета, Антрим, космос вокруг которой чист (так называемая Брешь). За
Антримом расположен Лабиринт с бесчисленным множеством крошечных
мирков-астероидов; их так много, они так теснятся на орбите, что никто и
никогда не пытался сосчитать их или дать им названия. Следом за Лабиринтом
идет еще одна гигантская газовая планета, Тайрон, а за ней - двадцать
четыре замерзших и безжизненных планеты Внешней Системы завершают список
Сорока Миров.
Для нынешних космоплавателей пределом дальности были внешние планеты,
куда время от времени совершались вылазки в поисках редких на Эрине легких
элементов; большинство же полетов ограничивалось орбитой Тайрона. Дальше
не летал никто. Но когда-то, поколений десять назад, существовала
Сверхскорость. В те времена путешествия к дальним звездам, торговля между
звездными системами были обыденным явлением. И так было до того дня, когда
корабли со звезд вдруг прекратили появляться в системе Мэйвина.
Это может показаться странным, но, зная все это, я тем не менее
интересовался не столько Сверхскоростью, но космолетчиками, что рисковали
своими жизнями в пределах Сорока Миров. Сверхскорость, если и существовала
когда-то, была все же чем-то ушедшим давным-давно - мать, когда я
приставал к ней с расспросами, вообще отрицала ее существование; дядя
Дункан, да и многие другие говорили то же самое. Зато космолетчики были
реальны, осязаемы. Они были _с_е_й_ч_а_с_, они дразнили мое воображение.
Без Сверхскорости я мог и обойтись. Космос же лежал передо мной.
Когда мне исполнилось пятнадцать, мне, наконец, разрешили
пользоваться нашей маленькой парусной лодкой, что стояла у пристани прямо
перед нашим домом. Разрешили, но при условии, что я буду следовать трем
нехитрым правилам: не отплывать далеко от берега, не выходить в плохую
погоду, не плавать после наступления темноты.
И коль скоро уж я собираюсь быть честным - а только так и можно
рассказать о том, что произошло, - самое время признаться: я нарушал эти
правила. Все три. Правда, я не позволял этого себе, когда жил дома, и мать
могла приглядывать за мной.
Но стоило в доме появиться новому гостю, как я начинал собирать свои
вещи, чтобы перебираться к дядюшке Тоби, непременно спрашивая при этом:
могу ли я отправиться в Толтуну по воде, не отходя далеко от берега. И
если погода была хорошей, мать обычно не возражала. Тогда я был свободен
от ее опеки на срок от дня до недели, а старый дядюшка Тоби -
подслеповатый, глуховатый, да и нетвердый на ноги - бывал только рад
спровадить меня с глаз долой с утра и до позднего вечера.
Очень скоро я методом проб и ошибок узнал, что можно, а чего нельзя
делать на озере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114