Стекло разбить и повернуть верньер до красной черты».Андрей подбежал к стеклу, разбил его и выключил у КАПИТАНа эффект страха. Все приборы в рубке снова засветились.– Идите на бак для визуального наблюдения, – сказал КАПИТАН. – Крепче держитесь за леера.– А вы найдете, вы заметите этот островок? – спросил Андрей.– Я вижу дальше вас, – ответил КАПИТАН. – Все вижу, все слышу, все понимаю.Сопровождаемые МАРСом, мы с Андреем пошли на бак. Тем временем из отверстий в палубе выдвинулись трубчатые телескопические конструкции, от них ответвились витые змеевидные отростки и потянулись к реям. Клипер оделся парусами, изменил курс и пошел бейдевинд. Нос его глубоко зарывался в волны, нас обдавало брызгами. Корпус и такелаж вибрировали от напряжения. Андрей смотрел вперед, не отрывая глаз от моря. С правой руки его на мокрые доски палубы падали капли крови; руку он поранил, разбивая охранительное стекло в рубке.«Надо бы чем-то продезинфицировать рану», – подумал я и обратился к МАРСу, стоящему возле нас:– Где у вас тут аптечка? Есть лекарства?– Груза, о котором вы говорите, на судне нет, – ответил МАРС, и я понял, что вопрос мой был нелеп: на корабле, где нет Людей, не может быть и лекарств. Тогда я вынул из кармана своей промокшей куртки платок и перевязал руку Андрею. Но он, кажется, даже не заметил моей скромной медицинской помощи.Прошло немного времени, и вдали показались очертания островка номер семь. Он все приближался. В сущности, это был просто кусок скалы, торчащей из моря. Над ним вились АИСТы – тут были и машины Второй Балтийской Эскадрильи ВСС, и финские АИСТы с голубыми крыльями, и шведские – белые с золотыми геральдическими львами на плоскостях. Но когда мы ближе подошли к островку, над ним уже никого не было – машины улетели на свои базы. Только два АИСТа Второй Балтийской качались на волнах возле берега.Поперек островка лежало какое-то сооружение, очевидно, поваленное ветром. Нечто вроде башенки или вышки. Возле этой упавшей вышки кто-то лежал и кто-то другой, стоял на коленях, наклонившись над лежащим. Поодаль, у самой воды, понуро стоял Человек в форме Пилота.Клипер убрал паруса и бросил якорь. МАРС спустил шлюпку, и мы с Андреем сели в нее и, преодолевая волны, приблизились к островку. Пилот помог нам выбраться на берег.– Что с ней? – спросил Андрей.Пилот ничего не ответил, только повел глазами в ту сторону, где Человек в форме Воздушного Врача стоял на коленях, склонившись над кем-то. Мы побежали туда.– Она жива? – задыхающимся голосом спросил Андрей. – Почему вы не делаете ей искусственное дыхание?– Она не утонула. Ее задело вот тем выступом вышки. Смотрите. – Врач откинул волосы с виска Нины. Ранка была совсем небольшая, крови почти не было.– Это произошло мгновенно. Это легкая смерть, – утешающе сказал Врач, и, чтобы внести окончательную печальную ясность в то, что случилось, он приложил ЭСКУЛАППП ко лбу лежащей.– Ноль болевых единиц, – сказал прибор. – Ноль болевых единиц. Причина смертельного исхода, по Харитонову и Бармею, градация пять-бета прим-два дробь три при полной необратимости. Смерть наступила двадцать восемь минут две секунды назад. Смерть наступила двадцать восемь минут три секунды назад. Смерть наступила двадцать восемь минут четыре секунды назад...– Довольно, – тронул я Врача за плечо. – Все ясно и так...Мы с Врачом отошли в сторону, туда, где стоял Пилот, к самой воде. Шторм шел на убыль, ветер стихал. Корабль терпеливо ждал нас. И вдруг на нем тревожно и жалобно завыла сирена. Потом я увидел, что флаг на грот-мачте тихо пополз вниз – и так остался приспущенным в знак траура.«Все вижу, все слышу, все понимаю...» – вспомнил я слова КАПИТАНа.
Через два дня я пришел в Дом Расставаний, в большой зал, стены которого были облицованы мрамором. Похоронный обряд был прост, длинные надгробные речи давно отошли в прошлое. После краткого прощального слова гроб по стеклянному переходу понесли к Белой Башне на подъемник – и он вознесся ввысь.Ближайшие родственники и друзья, в том числе и я, поднялись на открытую вершину Башни, поставили печальный груз в плоскую чашу из темного металла и возложили цветы. Затем мы спустились вниз, во двор, мощенный светлым камнем. Откуда-то послышалась тихая грустная музыка, и над Белой Башней взвилось легкое облако пепла и спустилось к ее подножию, где растут красные и белые ирисы. Все было кончено.К родственникам и друзьям подошли было несколько АВГУРов [АВГУР (Агрегат Высокой Гуманности, Утешающий Родственников) – признан ненужным и снят с производства еще при жизни Ковригина], но им велели отойти в сторону. При большом горе эти агрегаты только раздражали Людей.Когда Андрей молча, с опущенной головой вышел из Дома Расставаний, я нагнал его и спросил, не нужна ли ему в чем-либо моя помощь.– Нет, – ответил он. – Мне уже ничем не поможешь... Я сам послал ее на смерть.– Не говори так, Андрей! – воскликнул я. – Ты ни в чем не виноват.– Я сам послал ее на смерть, – повторил он. – Это моя вина.Он ускорил шаг, и я подошел к Нининой матери, чтобы сказать ей сочувственные слова.– Этого не случилось бы, если бы она стала вашей женой, – сквозь слезы сказала Нинина мать. – С вами она прожила бы свой МИДЖ спокойно.В глубине души я не мог не согласиться с этим утверждением. ПОСЛЕДНЯЯ ПОБЕДА Через день я связался с Андреем по мыслепередаче и был несколько удивлен, что он опять находится на островке моего имени, в своей Главной Лаборатории. Мне казалось, что горе, переживаемое им, заставит его прервать работу хоть на короткое время.– Чем ты занят? – спросил я его.– Сегодня состоится испытание НЕПТУНа, которое было отложено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45