Но почему
она одета не по сезону, почему на ней летняя блузка с короткими рукавами?!
И тут Серафим обнаруживает, что в этом встречном потоке все одеты
по-летнему, некоторые даже в майках. Спустившись вниз, он идет не на
платформу, а вдавливается в толпу летних пассажиров и поднимается на
эскалаторе вверх. Ему нужно нагнать Настю, пусть она объяснит ему, что это
за чепуха такая происходит...
Он опять на Среднем проспекте. Но Насти не видать. И вообще ни единой
живой души не видно. И трамвай "шестерка" стоит на остановке без
пассажиров и без вожатого. А в городелетний полдень. Что такое творится?
Или он, Серафим, с ума сошел? Паническим шагом направляется он к дому
своего детства. Взбежав по лестнице, звонит в квартиру родителей. Ни
ответа ни привета. Он - опять на улице. Ходит по безмолвным проспектам и
линиям, заглядывает в окна первых этажей - нигде ни души. И никаких следов
какой либо катастрофы или эпидемии, никакой разрухи. Тротуары подметены,
на газонах - цветы, стекла окон чисто вымыты. Полный порядок - и только
людей нет.
...Все магазины открыты. Серафим входит в гастроном на Большом
проспекте. Есть колбаса по два двадцать и по два девяносто. В кондитерском
отделе прямо на прилавке - дефицитный индийский чай по 95 коп. И ни
покупателей, ни продавцов, ни кассирши. Забирай что хошь - и айда вон.
Серафим берет пачку чая, вертит ее в руках, потом кладет обратно и
торопливо покидает магазин, гордясь, что не стал вором.
На улице его охватывает такая тоска по людям, что он решает посетить
Смоленское кладбище. Ибо все живые - неведомо где, а мертвые прочно спят
на своих местах. Они, мертвые, сейчас более реальны, нежели все те,
которые исчезли из города неведомо куда. И вот мой приятель уже на Камской
улице. Под каменной аркой, ведущей на кладбище, натянут стальной трос; на
нем висит дощечка с надписью: "Закрыто на переучет". Преодолев страх перед
недозволенным, Серафим подныривает под трос - и вот он на кладбище. Здесь
что-то происходит. Перекладины крестов ритмично поднимаются и опускаются,
будто на зарядке. Замшелый каменный ангел пошевеливает крыльями. Среди
старых надгробий вырыта свежая могила; возле нее стоят четыре заботника с
лопатами. Как они попали сюда с Фемиды?!
- Захотели - прилетели! - угадав мысли Серафима, хором отвечают
заботники. - Экзаменовать тебя будем. А ну, назови строгие слова на-букву
"А", применяя их к себе!
- Я алкаш, алиментщик, альфонс, анонимщик... Все.
- Не густо. Теперь - на "Б".
- Я блатмейстер, башибузук, буквоед, байбак, барышник, браконьер,
бузотер, богохульник, барахольщик, бумагомаратель, бандит, балда, бестия,
бракодел, бездельник, борзописец...
- Теперь - на "В"!
- Я - выпивоха, вероотступник, вышибала, ворчун, .взяточник,
взломщик, враль... Кажется, все.
- Нет, не все! - металлическим хором произносят заботники. - Ты не
сказал, что ты - ворюга!.. -
И тут один из заботников подходит к Серафиму и вынимает у него из
кармана пачку индийского чая.
- Этого не может быть! - кричит Серафим. - Я не брал!
- Нет, брал! За воровство ты осужден на десятую степень одиночества!
Далее происходит нечто страшное.
Он очнулся в темноте,
В тесноте, в могиле.
Слышит он: уходят те,
Что его зарыли...
Серафим проснулся от своего истошного, надрывного крика. А быть
может, и из-за того, что ощутил чье-то холодное прикосновение. Возле его
кровати стоял заботник белого медицинского цвета. Одни его металлическая
ладонь лежала на лбу моего героя, а в другой он держал стопочку с
прозрачной жидкостью.
- Что со мной? - спросил его Серафим.
Но механический врач молчал. Серафим догадался, что б стопочке -
лекарство. Он выпил его. Заботник беззвучно удалился из камеры. Лекарство
оказалось снотворным, успокаивающим. Вскоре Серафим уснул. Но перед этим у
пего возникла догадка, что заботники с помощью какой-то потайной техники
видят все, что ему снится. Ну и пусть видят, сучьи дети! Они могут
прерывать его сон, это в их сволочной власти - но диктовать ему
сновиденья, вмешиваться в их содержание они не могут! И никто во всей
Вселенной не Может! Даже в самой лютой тюрьме сны человека не подвластны
воле тюремщиков. Сон - высшая форма человеческой свободы. К сожалению, не
все люди видят свои сны с должной четкостью и ясностью и потому забывают
их в минуту пробуждения. Но, быть может, уже родился гений, который
сконструирует специальную подушку, снабженную неким мудрым, еще неведомым
нам прибором. Эта спецподушка, нисколько не влияя на Тематику и смысл
сновидений, поможет людям видеть свои сны отчетливее, объемнее, красочнее
- и отлично запоминать их. Жизнь землян станет богаче, интереснее,
многообразнее.
...Однако всенародное спанье на спецподушках вызовет и некоторые
отрицательные явления. На производстве и в учреждениях сослуживцы будут
непрерывно толковать о своих сновидениях, в результате чего снизится
Производительность труда. У очень многих людей возникнет Потребность
излагать свой Сны письменно, из-за чего катастрофически возрастет
количество писателей; для редакторов настанут трудные времена. А кино
сойдет на нет, кинозалы опустеют. Зачем человеку кино, если каждый спящий
- сам себе кинотеатр.

19. ПОИСКИ ВЫХОДА
Серафим проснулся, принял душ, спустился в столовую, позавтракал.
Потом принялся бродить по коридорам) заглядывая то в одну, то в другую
камеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31