Некоторые
пассажиры подходили к нему во время полета, чтобы выразить свое восхищение
его фильмами и театральными постановками. Однако сам он заинтересовался
хорошенькой английской студенткой, которая училась в колледже Святой Анны
Оксфордского университета и писала диссертацию на получение ученого звания
магистра гуманитарных наук. Ее научная работа была посвящена театру, и
основное место в ней отводилось Арману Готье. Они оживленно беседовали, и
все шло хорошо до тех пор, пока студентка не заговорила о Ноэлли Пейдж.
- Ведь вы были ее режиссером! - воскликнула девушка. - Надеюсь, мне
удастся попасть на суд. Вот будет цирк!
Готье почувствовал, что изо всех сил сжимает ручки кресла. Его самого
удивило, что замечание студентки столь сильно на него подействовало. Даже
по прошествии стольких лет воспоминания о Ноэлли причиняли ему острую
боль, которая со временем становилась все сильнее. Никто никогда так не
волновал его, и никому уже не оставить столь глубокого следа в его сердце.
С тех пор как три месяца назад Готье прочитал об аресте Ноэлли, он не мог
думать ни о чем другом. Он посылал ей телеграммы и письма, предлагая
посильную помощь, но ни разу не получил ответа. Готье не собирался
присутствовать на суде, но не удержался и отправился в путь. Самому себе
он объяснял это желанием увидеть, изменилась ли она с той поры, как они
жили вместе. Однако в глубине души он признавал, что была и другая
причина. Его артистическая натура толкала его на суд, чтобы стать
свидетелем предстоящей там драмы. Ему хотелось взглянуть на выражение лица
Ноэлли, когда судья объявит ей, будет она жить или нет.
По селекторной связи командир корабля резким, звенящим голосом
известил пассажиров о том, что через три минуты самолет совершит посадку в
Афинах, и, сгорая от нетерпения снова увидеть Ноэлли, Готье так
разволновался, что забыл о своей воздушной болезни.

Доктор Исраэль Кац летел в Афины из Кейптауна, где работал главным
врачом и нейрохирургом в большой, новой, только что построенной больнице
Гроот Шуур. Кац считался одним из ведущих нейрохирургов мира. В
медицинских журналах постоянно печатались статьи о разработанных им
передовых методах операций на мозге. Среди его пациентов были
премьер-министр, президент и король.
Доктор Кац, мужчина среднего роста с волевым и умным лицом, глубоко
посаженными глазами и длинными, тонкими, нервными руками, откинулся на
спинку кресла самолета авиакомпании "Бритиш оверсиз эруэйз корпорейшн". Он
устал и поэтому почувствовал привычную боль в правой ноге, хотя этой ноги
уже не было, поскольку ее ампутировали топором шесть лет назад.
День выдался трудный. Еще до рассвета он сделал операцию, посетил
шестерых больных, а потом присутствовал на заседании совета директоров
больницы, после чего отправился в аэропорт, чтобы вылететь в Афины на суд.
Жена Каца Эстер пыталась отговорить его:
- Теперь ты уже ничего не можешь для нее сделать, Исраэль.
Пожалуй, она была права, но Ноэлли Пейдж однажды рисковала своей
жизнью, чтобы спасти его, и он оставался у нее в долгу. Теперь он думал о
Ноэлли, и его охватило то непередаваемое чувство, которое он всегда
испытывал в общении с ней. Казалось, что простая память о Ноэлли способна
зачеркнуть разделявшее их время. Разумеется, это всего лишь романтическая
фантазия. Пролетевшие годы уж не вернуть. Раздался толчок, самолет
выпустил шасси и пошел на снижение. Доктор Кац посмотрел в окно. Внизу
раскинулся Каир, где ему предстояло пересесть на самолет египетской
авиакомпании, который доставит его в Афины и к Ноэлли. Виновна ли она в
убийстве? Пока самолет выходил на посадочную полосу, Кац думал о другом
страшном убийстве, совершенном ею в Париже.

Филипп Сорель стоял у поручней своей яхты и смотрел, как приближается
Пирейская бухта. Ему понравилось морское путешествие. Оно дало Сорелю
редкую возможность избавиться от своих поклонников. Филипп был одной из
самых кассовых кинозвезд мира, но, если взглянуть на него, станет ясно,
что его нынешний успех потребовал немалого труда. Никто бы не назвал
Сореля красавцем. Наоборот, у него было лицо боксера, который проиграл
последние десять встреч на ринге, - многократно сломанный нос, редеющие
волосы, к тому же он слегка прихрамывал. Однако все это не имело значения,
поскольку его находили сексуально привлекательным. Сорель был образованным
человеком, говорил мягким, спокойным голосом, и это сочетание внутренней
доброты и внешности водителя грузовика сводило женщин с ума, а мужчин
заставляло видеть в нем героя. Сейчас, когда яхта уже входила в бухту,
Сорель все еще недоумевал, зачем он прибыл сюда. Он отложил участие в
съемках фильма, в котором ему хотелось сыграть, чтобы присутствовать на
суде над Ноэлли. Он прекрасно понимал, что его появление в судебном зале
сделает его легкой добычей репортеров, ведь с ним не будет ни его
пресс-секретаря, ни менеджера, которые могли бы хоть как-то защитить его.
Сорель был уверен, что газетчики неверно истолкуют его присутствие на
шумном процессе об убийстве, совершенном его бывшей любовницей. Они решат,
что известный актер сделал это в рекламных целях, чтобы приумножить свою и
без того огромную славу. Как ни посмотри, его пребывание в Афинах станет
крайне неприятным делом, но не приехать он не мог. Сорель обязательно
должен был вновь увидеть Пейдж и выяснить, в состоянии ли он ей чем-нибудь
помочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24