Джилл
Темпл стояла спиной к нему в дальнем конце каюты и смотрела в иллюминатор.
Дессар открыл рот, хотел было заговорить, но что-то в оцепенелой
неподвижности ее фигуры остановило его. Несколько секунд он неловко стоял
в дверях, решая, не лучше ли будет тихонько удалиться, как вдруг каюту
наполнили какие-то нечеловеческие, жуткие звуки, похожие на вой раненого
животного. Чувствуя себя беспомощным свидетелем такого большого горя,
Дессар отступил, тщательно прикрыв за собой дверь.
Он постоял немного перед каютой, прислушиваясь к доносившимся изнутри
рыданиям. Потом, глубоко потрясенный, он повернулся и направился к
зрительному залу, расположенному на главной палубе. Уборщик вытирал пятна
крови перед дверью зала.
"Mon Dieu [Боже мой (франц.)], - подумал Дессар, - только этого нам
не хватало!" Он нажал на ручку двери. Не заперто. Дессар вошел в
просторный, современный зал, где могли разместиться шестьсот пассажиров.
Зал был пуст. Повинуясь какому-то внутреннему побуждению, он подошел к
будке киномеханика. Дверь заперта. Только у двух человек есть ключи от
этой двери: у него самого и у киномеханика. Дессар отпер дверь своим
ключом и вошел внутрь. Все выглядело как обычно. Он подошел к паре
стоявших там 35-миллиметровых кинопроекционных аппаратов "Сенчури" и
потрогал их.
Один из аппаратов был теплым на ощупь.
В помещении экипажа на палубе "Д" Дессар разыскал киномеханика, и тот
заверил его, что ничего не знает о том, что кинозалом кто-то пользовался.
Возвращаясь к себе, Дессар пошел коротким путем через камбуз. Его
остановил разъяренный кок.
- Посмотрите-ка сюда, - потребовал он. - Вы только посмотрите, что
натворил какой-то идиот!
На мраморном кондитерском столе возвышался изумительный шестиярусный
свадебный торт, вершину которого украшали хрупкие фигурки невесты и
жениха, сделанные из сахарной ваты.
Кто-то раздавил головку невесты...
- Именно в тот момент я и понял, рассказывал Дессар в своем бистро
ошеломленным завсегдатаям, - что вот-вот случится нечто ужасное!


КНИГА ПЕРВАЯ

1
В 1919 году Детройт, штат Мичиган, был одним из самых процветающих
промышленных городов мира. Первая мировая война закончилась, и Детройт
сыграл важную роль в победе союзников, поставляя им танки, грузовики и
аэропланы. Теперь, когда угрозы "Гунна" больше не существовало, заводы
вновь стали переоборудоваться для производства автомобилей. Ежедневно
квалифицированные и неквалифицированные рабочие стекались сюда со всего
мира в поисках работы на автомобильных заводах. Итальянцы, ирландцы, немцы
- настоящая приливная волна иммигрантов.
С новой партией иммигрантов прибыли Пауль Темплархауз и его молодая
жена Фрида. Пауль был учеником мясника в Мюнхене. С приданным, полученным
после женитьбы на Фриде, он эмигрировал в Нью-Йорк и открыл мясную лавку,
которая вскоре стала убыточной. Затем он переехал в Сент-Луис, потом в
Бостон и наконец в Детройт, с треском прогорая в каждом из этих городов. В
эпоху, когда бизнес процветал, а растущее благосостояние означало рост
спроса на мясо, Пауль Темплархауз умудрялся терять деньги везде, где
открывал свой магазин. Он был хорошим мясником, но безнадежно плохим
бизнесменом. По правде говоря, он больше интересовался искусством
стихосложения, чем искусством делать деньги. Пауль мог часами грезить о
рифмах и поэтических образах. Он переносил их на бумагу и рассылал в
газеты и журналы, но те ни разу не купили ни одного из его шедевров. Для
Пауля деньги значения не имели. Он открывал кредит всем и каждому, и весть
об этом быстро разнеслась по округе. Если у кого-то не было денег, а ему
хотелось превосходного мяса, то он шел к Паулю Темплархаузу.
Фрида, была некрасивой девушкой и совершенно неопытной во всем, что
касалось мужчин. Когда появился Пауль и сделал ей предложение, или вернее,
как полагалось, ее отцу, Фрида просила отца принять сватовство Пауля, но
старику уговоры были ни к чему, потому что он очень боялся, как бы ему не
пришлось остаться с незамужней дочерью до конца жизни. Он даже дал большее
приданое, чтобы Фрида с мужем могли покинуть Германию и перебраться в
Новый Свет.
Фрида робко влюбилась в мужа с первого взгляда. Она никогда раньше не
видела поэтов. Худощавый Пауль походил на интеллигента: у него были
светлые близорукие глаза и лоб с залысинами. Понадобилось несколько
месяцев, чтобы Фрида смогла поверить в то, что этот красивый молодой
человек действительно принадлежит ей. Она не питала никаких иллюзий
относительно своей собственной внешности. У нее была неуклюжая фигура,
похожая на гигантскую несваренную картофельную крокетину. Привлекали
только ее выразительные глаза цвета генцианы, тогда как остальные части ее
лица, казалось, принадлежали другим людям. Нос у нее был дедов - крупный и
утолщенный, лоб - одного из дядюшек - высокий и покатый, а подбородок
достался ей от отца - квадратный и решительный. У Фриды была душа
прекрасной юной девушки, оказавшаяся в ловушке лица и тела, данных ей
Богом в качестве некой вселенской шутки. Но окружающие могли видеть лишь
эту ужасную наружность. Все, кроме Пауля. Ее Пауля. К счастью, Фрида
никогда не узнала, что его к ней привлекало ее приданое, в котором Пауль
усматривал возможность бегства от окровавленных говяжьих туш и свиных
мозгов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15