Это плохо может отразиться
на репутации нашего банка. Думаю, маловероятно и то, что с вашим прошлым
любой другой банк возьмет вас на работу. Я советую вам попытаться найти
себе работу, более подходящую в вашем положении. Надеюсь, вы понимаете,
это не мое личное мнение.
Трейси выслушала его речь сначала в шоке, потом с растущей
ненавистью. Он отнесся к ней, как к отверженной, как к прокаженной.
Мы бы не хотели потерять вас. Вы одна из наших самых ценных
сотрудников, вспомнила она.
- Еще что-нибудь, мисс Уитни?
- Все. - Трейси хотела еще много сказать, но поняла, что в этом нет
нужды.
Трейси повернулась и вышла из кабинета, лицо ее горело. Глаза
банковских служащих были устремлены на нее. Мэй уже пустила слушок -
осужденная возвратилась. Трейси шла к выходу, гордо подняв голову.
Я не позволю им так ко мне относиться. Единственное, что у меня
осталось, - это гордость, и я не позволю никому отнять ее у меня.
Трейси в тоске просидела весь день у себя в номере. Как она могла
подумать, что ее примут здесь с распростертыми объятиями? Она стала
притчей во языцех.
О тебе говорили на первой странице Дейли Ньюс.
- Ладно, черт с ней, этой Филадельфией, - подумала Трейси.
У нее здесь несколько незавершенных дел, но когда она с ними
покончит, тогда она уедет отсюда. Она отправится в Нью-Йорк, где ее никто
не знает. Приняв решение, она сразу почувствовала себя лучше.
В этот вечер Трейси решила развеяться и пообедать в кафе Ройал. После
этой подлой встречи с Кларенсом Десмондом ей определенно нужна была
атмосфера мягкого света, элегантных платьев и приятной музыки. Она
заказала мартини, и когда официант принес заказ, вздрогнула и сердце ее
оборвалось. В другой стороне зала сидели Чарльз и его жена. Они не видели
ее. Первым желанием Трейси было встать и уйти. Она не была готова к
встрече с Чарльзом, потому что не знала, какие действия предпримет.
- Будете еще что-нибудь заказывать? - обратился к ней официант.
- Я... Я подожду, спасибо.
Она должна решить, оставаться ли ей здесь.
Трейси снова взглянула на Чарльза, и вдруг произошло чудесное
превращение, у нее словно спала с глаз пелена. Она смотрела и видела перед
собой незнакомца - мужчину среднего возраста, с болезненно-желтым цветом
лица, лысоватого, сутулого, с выражением неописуемой скуки на лице.
Совершенно невозможно поверить, что однажды она решила, что любит этого
мужчину, что она спала с ним, собиралась прожить с ним бок о бок
оставшуюся жизнь. Трейси взглянула на его жену. Она сидела с тем же
выражением отчаянной скуки на лице. Они производили впечатление людей,
запертых в клетку, в которой им суждено провести вместе вечность,
превратившись со временем в ледышек. Они просто сидели вместе, не говоря
друг другу ни слова. Трейси вдруг совершенно четко представила бесконечно
нудные годы их совместной жизни. Без любви. Без радости.
Вот и расплата для Чарльза, - подумала Трейси и вдруг внезапно
ощутила волну освобождения, свободу от глубоких, темных эмоциональных
цепей, так крепко державших ее.
Трейси кивнула официанту и сказала:
- Сейчас я сделаю заказ.
Все. Прошлое окончательно похоронено.
Вернувшись в свой номер отеля в тот вечер, Трейси вспомнила, что у
нее, как у служащей, должен быть свой пай в банке. Она села и прикинула
сумму. Вышло 1375 долларов 65 центов.
Она составила письмо Кларенсу Десмонду и через два дня получила ответ
от Мэй:

"Дорогая мисс Уитни.
В ответ на ваш запрос мистер Десмонд попросил меня проинформировать
вас, что в связи с морально-этической политикой в финансовых делах
служащих ваш пай возвращен в общий капитал. Он просит уверить вас, что
лично не имеет каких-либо претензий к вам.
Искренне ваша, Мэй Трентон, секретарь первого вице-президента."

Трейси никак не могла поверить. Они просто-напросто украли ее деньги
под предлогом защиты морального климата банка! Она была оскорблена.
- Я не позволю им обманывать меня, - поклялась она. - Никто никогда
больше не обманет меня.

Трейси стояла перед главным входом в Филадельфийский банк "Доверия и
Надежды". Она надела длинный парик и накрасилась темной тяжелой
косметикой, подбородок пересекал толстый красный шрам. Если будет что-то
не так, все запомнят только шрам. Несмотря на всю эту маскировку, Трейси
чувствовала себя голой, ведь она проработала в этом банке пять лет и в нем
продолжали работать те, кто прекрасно ее знает. Она должна быть очень
осторожной, чтобы не дать себя узнать.
Она вытащила из сумочки крышку от бутылки, засунула в туфлю и,
хромая, вошла в банк. Банк был заполнен клиентами, ведь Трейси специально
выбрала время, на которое приходился пик занятости. Хромая, она подошла к
одному из окошек, и, когда человек, сидевший за ним, закончил разговор, он
сказал:
- Да?
Это был Джон Крейтон, банковский фанат. Он ненавидел евреев,
чернокожих и пуэрториканцев, и не только в банке. Трейси испытывала к нему
неприязнь в течение всего времени работы в банке. Сейчас на его лице не
было и намека на то, что он узнал ее.
- Buenos dias, senor, я бы хотела открыть текущий счет, - сказала
Трейси. Акцент был явно мексиканский, она слышала его ежедневно в те
месяцы от своей сокамерницы Паулиты. С пренебрежением Крейтон взглянул на
Трейси:
- Имя?
- Рита Гонзалес.
- Какую сумму вы собираетесь положить на ваш счет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128