Она никак не могла решить, где же ей хотелось бы жить.
Незадолго до окончания учебы эта проблема была решена. Профессор
попросил ее остаться после занятий.
- Я получил письмо от окружного прокурора Манхэттена, он просит
порекомендовать самого яркого студента-выпускника в свой штат. Как вы на
это смотрите?
- Нью-Йорк, да, сэр? - вылетело у изумленной Дженифер.
Она полетела в Нью-Йорк, сдала вступительный экзамен и вернулась в
Келсо, чтобы закрыть контору отца. Это было тяжелым переживанием,
наполненным воспоминаниями о прошлом. У нее было такое чувство, что она
выросла в этой конторе.
Она продолжала работать в библиотеке, пока не пришло сообщение о
результатах сдачи экзамена в нью-йоркскую адвокатуру. В тот же день пришло
приглашение из конторы окружного прокурора. Через неделю она уехала на
Восток.
Она нашла небольшую квартирку в конце Третьей авеню, на четвертом
этаже, куда вела довольно крутая лестница. Упражнения мне не помешают,
подумала она. Здесь не было гор, на которые можно было бы взбираться, и
рек, чтобы кататься на лодке. В квартире была небольшая комната с диваном,
который трансформировался в хромоногую кровать, и крошечная ванная, окошко
в которой кто-то давным-давно закрасил черной краской. Обстановка
выглядела так, как если бы она была пожертвована Армией Спасения.
Ничего, я не проживу здесь долго, думала она, это лишь временное
пристанище, пока я не проявлю себя как адвокат.
Таковы были мечты, в действительности же, пробыв в Нью-Йорке менее
семидесяти двух часов, она оказалась выброшенной из штата окружного
прокурора и ее ожидала дисквалификация.

Она перестала читать газеты и журналы, смотреть телевизор, потому что
куда бы она не повернулась, она всюду видела себя. Люди таращились на нее
на улице, в автобусе, в магазинах. Она спряталась в своей крошечной
квартирке, не отвечая на телефонные звонки и не открывая дверь, и думала
уже о том, не собрать ли ей вещи и не вернуться ли в Вашингтон? Может
быть, удастся получить работу в другой местности? Приходила мысль и о
самоубийстве. Она проводила долгие часы, сочиняя письмо окружному
прокурору Роберту ди Сильва. Половина писем была полна обвинений в
бесчувственности и недостатке внимания, другая - униженных извинений и
мольбы дать ей еще один шанс. Ни одно из писем отправлено не было.
Впервые в жизни ее охватило отчаяние. У нее не было здесь друзей, не
с кем было поделиться своим горем. Она запиралась в квартире на целый
день, а поздним вечером, выскользнув из дома, бродила по пустынным улицам
города. Ночные бродяги никогда не заговаривали с ней, возможно, они видели
отражение своего одиночества и отчаяния в ее глазах.
Снова и снова перед ней проходила сцена в суде, причем конец ее все
время менялся.
...Человек, отделившийся от группы, окружающей ди Сильва, подошел к
ней. В руках у него был пакет.
- Мисс Паркер?
- Да.
- Шеф просил передать это Стела.
Дженифер холодно смотрит на него.
- Предъявите документы, пожалуйста!
Человек пугается и убегает...
...Человек, отделившийся от группы, окружающей ди Сильва, подошел к
ней. В руках у него пакет.
- Мисс Паркер?
- Да.
- Шеф просил вас передать это Стела.
Он передает ей пакет.
Она открывает его и видит мертвую канарейку.
- Вы арестованы...
...Человек, отделившийся от группы, окружающей ди Сильва, подошел к
ней. В руках он держит пакет.
Он проходит мимо нее к другому ассистенту и передает ему конверт.
Она могла переписывать эту сцену сколько хотела, но ничего не
менялось. Одна глупая ошибка разрушила все! Но кто сказал, что все
пропало? Пресса? Ди Сильва? Она еще не слышала о своей дисквалификации, и
пока об этом не услышит, она остается адвокатом.
Многие фирмы предлагали мне работу, говорила она себе. Почувствовав
надежду, она восстановила в памяти список этих фирм и стала их
обзванивать. Никого из нужных ей людей не оказалось на месте и никто из
них ей не перезвонил. Ей потребовалось четыре дня, чтобы понять, что она
стала парией в среде юристов. Ажиотаж вокруг ее дела спал, но о нем не
забыли. Она продолжала звонить возможным нанимателям, то отчаиваясь, то
возмущаясь и отчаиваясь снова. Она постоянно думала о том, чем бы она
могла заполнить свою жизнь. И снова и снова приходила к одному и тому же:
единственное, чем она может заниматься - это юриспруденция. Она - юрист, и
пока они ее не остановят, будет искать путь к своей профессии.
Она начала обходить юридические конторы Манхэттена. В приемной
сообщала свое имя, желая попасть на прием к шефу. Но, как правило, ей
отвечали, что свободных мест нет. И только однажды она была приглашена на
собеседование, но во время его ее не покидало чувство, что сделано это
было из чистого любопытства. Она была уродом, и им хотелось увидеть, что
она из себя представляет.
К концу шестой недели у нее кончились деньги. Она хотела переехать на
более дешевую квартиру, но таких не было. Она стала совмещать завтрак и
ленч, а обедала в одной из забегаловок на углу, в которой пища была
плохой, зато цены хорошими. Она открыла для себя заведения, где за
умеренную цену получала одно блюдо, а к нему столько салата, сколько могла
съесть, и столько пива, сколько могла выпить. Она ненавидела пиво, но оно
заполняло желудок.
Покончив со списком крупных юридических фирм, она вооружилась списком
фирм поменьше и стала звонить туда, но слава ее шла впереди и здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19