зеваки на конькахСидят верхом. Везде пестреют лица.Все лишь его глазами жадно ищут.Затворники жрецы и те сегодняС толпой смешались и пыхтят, пытаясьВперед пролезть. Матроны в покрывалахПод поцелуи Феба подставляютСвой нежный лик, где белизна с румянцемВедет войну. На улицах так шумно,Как если б некий бог, его хранящий,Вошел в него, свое очарованьеЕму придав.
Сициний
Ручаюсь, скоро будетОн консулом.
Брут
А при его правленьеОдно останется нам — спать.
Сициний
Он и у власти будет безрассуден,Не кончит так, как начал, и утратитВсе, что снискал.
Брут
Хоть в этом утешенье!
Сициний
Поверь, что плебс, чью сторону мы держим,Ждет только повода, чтоб позабытьСегодняшний триумф его и вспомнитьВчерашнюю вражду к нему. А поводОн сам создаст своим высокомерьем.
Брут
При мне он клялся, что когда захочетБыть консулом, то ни за что не выйдетНа рыночную площадь, не наденетДо нитки вытертых одежд смиреньяИ не покажет (как велит обычай)Народу ран своих, чтоб домогатьсяЕго вонючих голосов.
Сициний
Недурно!
Брут
Добавил он, что консульства искатьНе станет вовсе, если не попросятПатриции его об этом сами.
Сициний
Чего же лучше! Одного желаю:Пусть клятве не изменит.
Брут
Так и будет.
Сициний
А это, как того мы и хотим,Его погубит.
Брут
Иль его мы свалим,Иль наша власть падет. Мы с этой цельюДолжны внушать плебеям, что всегдаОн ненавидел их, что, если б мог,Он превратил бы их во вьючных мулов,И вольностей лишил, и рот заткнулЗащитникам народа, убежденный,Что чернь в делах и разумом и сердцемНе выше, чем верблюды войсковые,Которых кормят, чтоб таскали грузы,И бьют, когда они под тяжкой ношейНа землю валятся.
Сициний
Все эти мыслиПлебеям мы внушим, как только онИх спесью оскорбит, что будет скоро:Ведь Марция на чернь науськать проще,Чем на овец собаку. Разом вспыхнетНарод, как куча хворосту, и дымомЕго навеки закоптит.
Входит гонец .
Брут
В чем дело?
Гонец
На Капитолий вас зовут. Есть слух,Что Марций будет консулом. ТеснятсяТам все: глухие — чтоб его увидеть,Слепые — чтоб услышать. Путь егоПерчатками матроны забросали,А девушки и женщины — платками.Пред ним склонились нобили, как будтоПред статуей Юпитера, и шапкиДождем летели из толпы народнойПод гром приветствий. Никогда такогоЯ не видал.
Брут
Идем на Капитолий!Пусть трудятся пока глаза и уши,А сердце выжидает.
Сициний
Я с тобой.
Уходят. СЦЕНА 2 Там же. Капитолий. Входят два служителя с подушками для скамей.
Первый служитель
Скорее, скорее, они сейчас придут. А сколько человек добивается консульства?
Второй служитель
Говорят, трое. Но все уверены, что будет избран Кориолан.
Первый служитель
Малый он храбрый, но только чертовски спесив и недолюбливает простой народ.
Второй служитель
Полно тебе! Ведь уж сколько больших людей льстили народу, а он все равно их не любил; а других любил неизвестно за что. Значит, можно так сказать: если народ любит без причины, то и ненавидит без основания. Кориолан это понимает; ему все равно — любит его народ или ненавидит. А так как он человек благородный и прямой, то он этого и не скрывает.
Первый служитель
Будь ему все равно, любит его народ или нет, он держался бы себе в сторонке и не делал ему ни добра, ни зла. Но он словно старается заслужить народную ненависть и прямо из кожи лезет, чтобы показать это своим недругам. А напрашиваться на вражду и злобу народа ничуть не лучше, чем льстить тем, кого ненавидишь, чтобы они тебя полюбили.
Второй служитель
Он достойно послужил отечеству. Уж ему-то возвыситься потруднее было, чем многим другим, которые только кланялись да угождали народу, не сделав ничего, чтобы пробудить в нем уважение к ним. А Кориолан так запечатлел свою славу во всех глазах и свои подвиги во всех сердцах, что замалчивать и не признавать это было бы черной неблагодарностью. Отзываться о нем плохо может только человек злобный и лживый, которого попрекнет и осудит каждый, кто услышит такие слова.
Первый служитель
Ну, хватит о нем. Я вижу: он и в самом деле человек достойный. Прочь с дороги, сенаторы идут.
Трубы. Входят консул Коминий , предшествуемый ликторами , Менений, Кориолан, сенаторы, Сициний и Брут . Сенаторы занимают свои места, трибуны — свои. Кориолан стоит.
Менений
Теперь, когда отозван Ларций в РимИ с вольсками покончено, осталось(Для этого мы здесь и собрались)Решить, как мы вознаградим заслугиТого, кто столько сделал для отчизны.Поэтому, почтенные отцы,Прошу я, чтобы здесь сидящий консулИ вождь победоносный нам поведалО подвигах, которые Кай МарцийКориолан свершил. Он тут, меж нами,И почести воздать ему должны мыКак подобает.
Первый сенатор
Говори, Коминий,Наскучить не боясь, и докажи,Что дело не за нами, а за тем,Что Риму средств не хватит для награды. (Трибунам.) Мы просим вас, избранники народа,Все благосклонно выслушать, а послеРешенье наше дружественной речьюПеред народом поддержать.
Сициний
Всем сердцемСтремясь к согласью общему, охотноСогласны мы почтить того, комуПосвящено собранье.
Брут
Но охотнейЕго мы чтили б, научись он самЦенить и почитать народ побольше,Чем раньше.
Менений
Брут, не к месту речь твоя!Ты б лучше помолчал. Ну, будешь слушатьКоминия?
Брут
Да, буду, но уместнейЕго предостеречь мне, чем тебеМеня бранить.
Менений
Он любит твой народ,Но с ним в одной постели спать не станет. —Коминий, говори.
Кориолан порывается уйти.
А ты останься.
Первый сенатор
Кориолан, хвалу своим деяньямНе стыдно слушать. Сядь.
Кориолан
Отцы, простите:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36