..— Пожалуйста, — выдавил Мейер.— Нет, позвольте мне сказать, сэр. Вы продолжаете труд, над которым бился Эйнштейн. Никто больше не в состоянии закончить его. Никто! Вам нужно было еще пару лет существовать в любой форме. Человеческое тело пока не хочет принимать гостя, пришлось искать среди приматов...— Не имеет значения, — оборвал профессор. — В конце концов, главное — интеллект. У меня слегка кружится голова...— Помню вашу последнюю лекцию в Гарварде, — сжав руки, продолжал Фельдман. — Вы выглядели таким старым! Я чуть не заплакал — усталое изможденное тело...— Не желаете выпить, сэр? — Кассиди протянул стакан.Мейер засмеялся.— Боюсь, мои новые формы не приспособлены для стаканов. Лучше блюдечко.— Ох, — вырвалось у Кассиди. — Правильно! Эй, несите сюда блюдечко!— Вы должны нас простить, сэр, — извинился Фельдман. — Такое ужасное напряжение. Мы сидели в этой комнате почти неделю, и сомневаюсь, что кто-нибудь из нас поспал восемь часов за это время. Мы чуть не потеряли вас...— Вот! Вот блюдечко! — вмешался Люпович. — Что предпочитаете, сэр? Виски? Джин?— Просто воду, — сказал Мейер. — Мне можно подняться?— Позвольте... — Люпович легко снял его со стола и опустил на пол. Мейер неуверенно закачался на четырех ногах.— Браво! — восторженно закричали врачи.— Мне кажется, завтра я смогу немного поработать, — сказал Мейер. — Нужно придумать какой-нибудь аппарат, чтобы я смог писать. По-моему, это не сложно. Очевидно, возникнут и другие проблемы. Пока мои мысли еще не совсем ясны....— Не торопитесь.— О, только не это! Нам нельзя потерять вас.— Какая сенсация!— Мы напишем замечательный отчет!— Совместно, или каждый по своей специализации?— И то, и другое. Они никогда не насытятся. Это же новая веха в...— Где здесь ванная? — спросил Мейер.Врачи переглянулись.— Зачем?— Заткнись, идиот. Сюда, сэр. Позвольте я открою вам дверь.Мейер следовал за ними по пятам, всем существом ощущая легкость передвижения на четырех ногах. Когда он вернулся, горячо обсуждались технические аспекты операции.— ... никогда не повторится.— Не могу с тобой согласиться. Все, что удалось однажды...— Не дави философией, детка. Ты отлично знаешь, что это чистая случайность. Нам дьявольски повезло.— Вот именно. Биоэлектрические изменения необратимы...— Он вернулся.— Ему не следует много ходить. Как ты себя чувствуешь, миляга?— Я не миляга, — прорычал профессор Мейер. — И между прочим, гожусь вам в дедушки.— Простите, сэр. Мне кажется вам лучше лечь.— Да, — произнес Мейер. — Мне что-то нехорошо. В голове звенит, мысли путаются...Они опустили его на кушетку, обступили тесным кольцом, положив руки друг другу на плечи. Они улыбались и были очень горды собой.— Вам что-нибудь надо?— Все что в наших силах...— Вот, я налил блюдце воды.— Мы оставили пару бутербродов.— Отдыхайте, — сказал Кассиди.Затем он непроизвольно погладил профессора Мейера по длинной, с атласной шерстью, голове.Фельдман выкрикнул что-то неразборчивое.— Я забыл, — смущенно произнес Кассиди.— Нам надо следить за собой. Он ведь человек.— Конечно, я знаю. Просто я устал... Понимаете, он так похож на собаку, что невольно...— Убирайтесь отсюда! — приказал Фельдман. — Убирайтесь! Все!Он вытолкал их из комнаты и вернулся к профессору Мейеру.— Могу я что-нибудь для вас сделать, сэр?Мейер попытался заговорить, утвердить свою человеческую натуру, но слова давались с большим трудом.— Это никогда не повторится, сэр. Я уверен. Вы же... вы же профессор Мейер!Фельдман быстро натянул одеяло на дрожащее тело Мейера.— Все в порядке, сэр, — проговорил он, стараясь не смотреть на трясущееся животное. — Главное — это интеллект! Мозг!— Разумеется, — согласился профессор Мейер, выдающийся математик. — Но я думаю... не могли бы вы меня еще раз погладить? «ИЗВИНИТЕ, ЧТО ВРЫВАЮСЬ В ВАШ СОН...» Прошлой ночью мне приснился очень странный сон. Чей-то незнакомый голос сказал:— Извините, что врываюсь в ваш сон, но у меня к вам совершенно неотложное дело. Помочь мне можете только вы — больше никто.Мне приснилось, что я ответил:— Не нужно извиняться, сон все равно был так себе, и если я могу вам чем-то помочь...— Вы, и только вы, — произнес голос. — В противном случае я и мой народ обречены на гибель.— О Господи, — вымолвил я.Звали его Фрока, и принадлежал он к очень древнему роду. С незапамятных времен соплеменники его жили в широкой долине, окруженной гигантскими холмами. Они всегда жили мирно, по образцовым законам, а детей воспитывали с любовью и снисхождением. У них даже были свои выдающиеся художники. И хотя некоторые из них питали слабость к крепким напиткам, а иногда — правда, крайне редко, — кто-то умирал насильственной смертью, они считали себя добрыми и достойными уважения мыслящими существами, которые...— Послушайте, — перебил я его, — может быть, перейдем прямо к делу, вашему неотложному делу?Фрока извинился за многословие, но объяснил, что в его мире всякое прошение должно предваряться обширным изложением моральных достоинств просителя — такова существующая норма.— Ладно, — успокоил я его. — Давайте перейдем к делу.Фрока перевел дух и начал. Он рассказал мне, что около ста лет назад (по их представлениям о времени) с небес спустилась невиданных размеров желто-красная колонна. Приземлилась она в третьем по величине городе, неподалеку от памятника Неизвестному Богу у городской ратуши.Колонна представляла собой цилиндр не правильной формы и имела две мили в диаметре. Вопреки всем законам природы она вдруг поднялась вверх и стала недосягаемой для приборов, потом снова опустилась на прежнее место. Тогда они попытались воздействовать на колонну с помощью холода, тепла, бактерий, протонной бомбардировки, любого приемлемого средства, наконец, — все безрезультатно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38