Алан ШВАРЦ
СТРАНСТВУЮЩИЙ ТЕЛЛУРИЕЦ


1
Как и большинство теллурийских гетто, колония на Лхонце-4 содержала
академию. Здание было двухэтажным, чем отличалось от окружающих его
построек. Оно было прочным и внушительным, построенным из местного
красного камня. Его украшали традиционные тяжелые гобелены и найденные в
гетто большие камины.
Лхонц-4 был маленьким холодным миром. Здесь издавна обитали волосатые
гуманоиды, чья привлекательность была весьма сомнительна. Отношения между
местными жителями и сынами Теллуса, торговцами смертью, строились
исключительно на расчете наличными.
Но теллурийцам приходилось поддерживать отношения с Лхонцем. Немного
найдется миров, которые согласны терпеть колонию расы, издавна снискавшей
репутацию одной из самых злобных, и к тому же владеющей оружием,
превосходящим все, что известно в галактике.
Теллурийцы Лхонца-4 придерживались мнения, что планета эта настолько
непривлекательна и бесполезна, что обитатели ее даже представить себе не
могут, чтобы кто-то пожелал ее у них отнять. Поэтому они не возражают
против небольшой колонии теллурийцев, раз она приносит пользу местным
резчикам по дереву, мясникам, пекарям и ремесленникам, делающим свечи.
Лхонц-4 не был беспокойным миром. К теллурийской индустрии смерти
здесь относились нормально. Как и большинство народов галактики, жители
Лхонца давно уже придерживались социально-экологической тактики, которая
исключала любую разновидность широкомасштабного конфликта. Это было еще
одной причиной, почему теллурийцы основали здесь колонию. Даже самые
воинственные люди предпочитают, чтобы дом их находился в мирном месте.
В академии Герберт Герберт излагал доктрину экологистов: вернуться на
родную планету, к принудительному миру. Майкал Вендал слушал ученого и
верил его словам. Майкал Вендал в возрасте двадцати был на грани того,
чтобы самому стать ученым. Майкал Вендал собирался никогда не покидать
академию ради права голоса, принадлежавшего его отцу, небольшого участка
космоса в галактике неподалеку от Лхонца-4, на который у него была
лицензия от Ассоциации и где были пять-шесть постоянных покупателей и,
может быть, еще тридцать в перспективе - мелкие лорды и тираны, которые с
радостью обменяют свои ценности на порох.
Энвер Вендал не был в восторге от занятия, которое выбрал себе его
сын. Он не признавал сантименты экологистов. Старший Вендал был истинным
консерватором, он ценил статус-кво до последней песчинки на улице и
никогда не упускал случая преподать свои идеалы сыну.
Однажды вечером, когда он находился в особенно подходящем для этого
состоянии духа, он начал вечернюю беседу с замечания, что их родная
планета мало приспособлена для жизни человека или зверя и, в любом случае,
заселена в основном последними.
- Все равно это наш мир, - сказал Майкал.
- Твой мир - это Лхонц-4. Этот мир был миром твоего деда и будет
миром твоего сына, нравится тебе это или нет.
- Местные могут нас вышвырнуть завтра же. Четыре поколения - это
рекорд.
- Тебе нравится академия?
- Я хочу стать ученым. Вот как сильно она мне нравится.
- Ты вот-вот должен будешь отправиться работать - впервые в жизни. Я
скоро буду слишком стар, чтобы работать, так что тебе пора начинать, пока
мы не умерли с голода.
- Я не намерен быть торговцем смертью.
- Завтра ты им станешь. - Глаза Энвера Вендала сузились. - Мне
наплевать, нравится тебе это или нет. Завтра.
- Никогда.
Только сейчас до него дошло, что именно говорит отец.
- Что ты этим хочешь сказать - "завтра"?
- Завтра. Это такой день, который обычно следует за сегодня.
- Я ни за что не сделаю этого.
- Ты сделаешь это завтра, или убирайся прочь.
- Мне некуда идти. Ты хочешь, чтобы я замерз где-нибудь в поселке
волосатых?
- Тебе это не грозит, потому что ты отправляешься в космос, - сказал
Энвер Вендал. - Точно так же, как это сделал я, когда достиг твоего
возраста.
- Я лучше замерзну насмерть, чем это сделаю.
- Посмотрим.
Герберт Герберт выглядел сонным, когда впустил младшего Вендала в
свою квартиру в одноэтажном доме позади академии, где жили все ученые. Он
закутался в ночной халат из толстой грубой ткани и прошел в центральную
комнату, где в камине горел яркий огонь. Майкал следовал за ним.
- В чем дело? - спросила жена Герберта из-за занавески, за которой
была кровать, встроенная в каменную стену рядом с очагом.
- Небольшой кризис, дорогая. Спи.
Они устроились перед огнем в низких креслах, сделанных из металла и
ткани. Древесина деревьев Лхонца-4 в тепле гнила чересчур быстро, чтобы
имело смысл делать из нее мебель.
- Мой отец сказал, что я должен отправляться работать, или он
вышвырнет меня.
- Ты обязан слушаться его.
- Вы говорили, что никто не должен поступаться своими принципами.
- Какие у тебя принципы?
- Возвращение и воссоединение.
- Это лозунг, - критически заметил Герберт Герберт.
- Это итог всего, во что я верю. Я не стану помогать существованию
нашей нынешней системы.
- Похвально. Чего ты добьешься?
- Не знаю. Может быть, замерзну насмерть.
- В любом случае ты нанесешь ущерб чести отца. У нас здесь сильны
семейные связи. Вы оба потеряете авторитет - потеряете лицо, как это
называется.
- Зато мои идеи станут известны.
- Никто не захочет тебя слушать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31