И самое главное - почему она вся
в крови?
Эвелин угадала его вопросы. Торопясь, она принялась упрашивать его:
- Пожалуйста, прошу вас... Помогите мне добраться до Тхарджа. Мне
нужно туда... Я должна найти одного человека, его зовут Абулшер Джалис. Вы
случайно не знаете его?
- Абулшер Джалис? Да, я его знаю. Но может быть, вас лучше отвезти в
гарнизон?
Она понимала его подозрения. Возможно, он догадывался, что произошло
нечто серьезное, причем между англичанами. В таком случае ему лучше
держаться подальше.
- Поверьте мне... Мне очень нужно видеть Абулшера Джалиса... Скажите,
как мне попасть в Тхардж?
Незнакомец все еще колебался. Затем пожал плечами и сошел с лошади.
- Вы сможете ехать верхом?
- Но ведь мы можем ехать вдвоем.
Он посмотрел на нее, не понимая. Садиться вдвоем на одну лошадь здесь
было не принято. Но сейчас был необычный случай. Необычной была и эта
непонятно откуда взявшаяся белая женщина.
- Если вы так хотите, мисс-сахиб...
Он помог ей сесть на круп лошади, легко поднялся в седло сам.
Пришпорив коня, он пустил его так, словно эти проклятые англичане уже
гнались за ним.

5
Мужчины молились. Обратившись лицами в сторону Мекки, они стояли на
коленях. С закрытыми глазами произносили строки стихов Корана, которые
полагается читать при вечернем намазе. Одновременно все, как по команде,
простирались ниц.
Эвелин смотрела на молящихся с восхищением. Она никогда не видела,
чтобы кто-нибудь из европейцев обращался к Богу с таким самозабвением.
Среди склонившихся в земном поклоне был и Абулшер. Ей было непривычно
видеть его за этим занятием. Неужели это тот самый мужчина, сильные руки
которого покоряли ее тело, и ради которого она рассталась с прежней
жизнью? Сейчас он был кроток и умиротворен.
Она только что прибыла в этот горный кишлак, расположенный неподалеку
от Тхарджа, где глинобитный дом Абулшера, как и десятки других жилищ,
прилепились к подножию одного из отрогов Гиндукуша. Она сидела на склоне
невысокой горки, наслаждаясь отдыхом после длительного и утомительного
пути.
Сперва она ехала с тем всадником, который помог покинуть место, где
остался лежать Фрэнсис с разбитой головой... Потом прошло несколько дней,
Эвелин не могла бы сказать, сколько именно. То пешком, то на запряженных
буйволами повозках, то на чьих-то лошадях добиралась она, пока не
оказалась здесь и не увидела Абулшера.
При виде ее он не очень удивился - позже Эвелин узнала, что кто-то
успел предупредить его о том, что она скоро появится в кишлаке. Он
поздоровался с ней и попросил подождать, пока закончится вечерний намаз.
Молитва завершилась, мужчины поднялись с земли. К изумлению Эвелин,
Абулшер не подошел к ней, а направился к своему дому. Она в возмущении
поднялась, стряхнула пыль с юбки и решительным шагом, унаследованным от
матери, пошла туда же. Но когда до дома оставалось несколько метров, из
него вышли две закутанные в национальные одежды женщины и взяли Эвелин под
руки. Они ввели ее в дом, но не через ту дверь, в которую вошел Абулшер, а
через другую, для чего нужно было сначала войти во двор. Там женщины сняли
свои покрывала. Лицо одной из них - старшей, которой было на вид лет
тридцать - показалась Эвелин знакомой. А другая оказалась той самой
девочкой-невестой, свадьбу которой отпраздновали в Саргохабаде. Так
значит, перед нею были обе его жены - прежняя и новая!
Старшая приложила руку ко лбу в знак приветствия.
- Салам. Господин велел передать, что вам нужно снять то, что сейчас
на вас и одеть нашу одежду.
Эвелин проследовала за женщинами, которые привели ее в небольшой,
обнесенный глинобитной стеной двор, позади дома. Ей сказали, что нужно
раздеться. Эвелин скинула с себя пропыленную за столько дней пути одежду.
Распрямилась и осторожно вошла в воду небольшого пруда, располагавшегося в
центре двора.
Девочка вскрикнула от удивления:
- Фарида-ханум, какая она белая! Совсем как снег!
Эвелин стояла и смотрела на свое отражение. Вода была мутной,
смешанной с глинистым илом, но приятно холодила. Фарида принесла большой
кувшин, зачерпнула в него воды и вылила на плечи Эвелин. Потом она взяла
пучок какой-то сушеной травы, размочила ее в воде и принялась натирать,
как мочалкой, спину. Пруд оказался мелким, Эвелин, чтобы погрузиться в
него, пришлось присесть. Движения женских рук были мягкими, словно
кошачьи.
После омовения они ввели Эвелин в дом. Фарида сказала, чтобы она
ложилась на кровать, представляющую собой тонкую деревянную раму, на
которую были натянуты толстые веревки. Она легла на спину. Ей подняли
руки, завели их за голову и привязали к изголовью кровати. Девочка взяла
со стола чашку, запустила туда руку и зачерпнула что-то вроде мягкой
смолы. Поразминала ее пальцами и, придерживая руку Эвелин, начала
выдергивать из подмышки рыжие волосы. Эвелин вскрикнула от боли и
попыталась вырваться, но Фарида крепко держала ее ноги. Эвелин извивалась,
но ничего не могла сделать. Пальцы девочки, подобно пинцету, работали
быстро, и вскоре обе подмышки были выщипаны. Тем временем Фарида успела
привязать ноги Эвелин к кровати и навалилась своим телом на ее бедра. В
страхе, Эвелин увидела, что теперь девочка готовится выполнить такую же
операцию с ее лобком. С той же скоростью младшая жена принялась удалять
вьющиеся волосики, торопясь очистить миловидный холм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45