.. - Потом застонал, и снова: - Отойди, Летеста... Пить...
Пить...
Напоив отца и подождав, пока он затих, Цыганочка задумалась. Была у
них в жизни запретная тема: отец никогда не рассказывал о матери. То есть,
совсем никогда, ни словом не вспоминал. А когда Цыганочка сама пыталась
выспрашивать - хмурился и сердито обрывал. Что-то таилось за этим, но что?
Впервые, в бреду, отец немного проговорился: раз речь о дочке - значит, о
ней, о Цыганочке. А с кем он еще мог об этом разговаривать, кроме матери?
Если так, то значит, звали ее Летеста. Или зовут. Но чего такого могло
между ними случиться, что отец вспоминает о ней в бреду?
А она ведь помнила мать - настолько, насколько возможно это в
трехлетнем возрасте. Мать была красивая, с черными как ночь волосами и
блестящими темными глазами. Глядя на себя в зеркало, Цыганочка думала
иногда, что похожа на нее. Но что же могло случиться между родителями?
Вопросов было много, а ответов - ни одного. Цыганочка просидела у
постели всю ночь, и лишь под утро у отца наступило улучшение: чуть
порозовели меловые щеки, дыхание выравнялось - он уснул. Тогда она тоже
решила поспать, проснулась к обеду и, обругав себя засоней, поспешила к
отцу.
Он лежал на спине, глядя задумчиво в потолок.
- Ой, пап, прости - я заснула...
- Ничего, - Учитель улыбнулся. - Ты у меня замечательная сиделка. Так
хорошо ухаживала...
Цыганочка положила ладонь на его лоб:
- Как ты себя чувствуешь? Нигде не болит?
- Нет, уже лучше. Вот только поесть бы.
Она занялась стряпней, потом заштопала и постирала одежду, в которой
Учитель вчера был на площади, и только после всего вспомнила, что
собиралась увидеть Сметлива. Сказав отцу, что сходит ненадолго в город,
пошла в постоялый двор Грымзы Молотка, где узнала, что постояльцы уже не
живут. И вся любовь, - подумала Цыганочка, но поглядела на перстень с
черным лавовым стеклом, в глубине которого чуть просвечивали крохотные
серебряные искорки, и улыбнулась: Сметлив обязательно вернется...
А вечером невзначай спросила у отца:
- Да, кстати - кто такая Летеста?
Учитель посмотрел на дочь тревожно и ответил вопросом:
- А откуда ты знаешь это имя?
- Ты сам говорил, - беззаботно сказала Цыганочка. - Когда бредил.
Он покашлял, отвел глаза:
- Это... так... знакомая одна.
- А где она теперь?
- Где надо, - Учитель рассердился. - Зачем тебе знать?
- Ну как же, - Цыганочка лукаво прищурилась, - всякому интересно
знать... про собственную маму. Ты не сердись, пап, - она взяла его руку, -
мне же правда интересно.
Он досадливо поглядел на нее и нехотя ответил:
- Не знаю я, где она. Жили мы в Семихолме, я там учился. А потом... А
потом мы с тобой сюда перебрались. Что с ней теперь - не знаю.
- А почему мы с тобой оттуда уехали?
- Значит, надо было. И все... И хватит об этом.
Цыганочка вздохнула, но продолжать разговор не стала: очень уж
несчастный был у отца вид.

Прошло два дня, Учитель почти совсем поправился, жизнь потекла
обычным порядком. Но разговор с отцом не шел у Цыганочки из головы. Что же
за этим за всем скрывается? А тут, как на грех, увидела она вечером на
площади вереницу телег, затянутых плотной парусиной. И узнала, что завтра
отправляется во Всхолмье соляной обоз - оказывается, архигеронт прислал
специальных послов с просьбой не прерывать торговлю и обещал выплачивать
деньги сполна. Вот и случай, - подумалось ей.
Сначала она даже сама испугалась: какой такой случай? Для чего
случай? Но кто-то внутри поддразнил: а для того случай - съездить и все
разузнать. - Так отец же болеет, как его оставить? - Отец уже не болеет.
За неделю с ним ничего не случится, - ответил кто-то. - А что ты Сметливу
скажешь, если спросит - кто твоя мать? Цыганочка заколебалась. Плата за
проезд с обозом пустяковая - можно взять из шкатулки, отец и не заметит. А
ему записку оставить, чтобы не беспокоился. Может, рискнуть?
В молодости все решается просто. И на следующий день Цыганочка уже
сидела в тряской телеге рядом с возницей, молодым симпатичным парнем по
имени Приварок и болтала с ним как обо всякой всячине, так и ногами. Он
говорил ей приятные, утешительные вещи: что до Семихолма они доберутся дня
за четыре, лишь бы без задержки проскочить болота, а назад, налегке - и
того быстрее. Рассказывал, какие места их ждут впереди, пугал про Болотное
Ботало. Цыганочка смеялась и ничуть не боялась - их же много, пусть Ботало
боится. Кони шли бодрой рысью, погода стояла чудесная - и думала
Цыганочка, как правильно она сделала, что поехала: назад приедет, а скоро
и Сметлив. Он же говорил - дней на десять уходит. Вот как раз все и
выйдет...
И правда, все получалось как нельзя лучше. Даже дорога через болота
оказалось нетрудной - недавно расширенные и укрепленные ради пушки мостки
позволяли ехать довольно быстро. Как всегда, смущали людей своим жалобным
видом кусты-глазастики, но уж с этим ничего не поделаешь - только терпеть.
А как выехали на Переметное поле, дорога и вовсе пошла отличная, до самого
Семихолма.
Цыганочка ничуть не устала, на ночь Приварок устраивал ее заботливо,
отдавал свое одеяло, за едою подсовывал лучший кусок. У нее было
прекрасное настроение, когда на четвертый день к вечеру показались
островерхие ржаво-красные крыши Семихолма, столицы славного государства
Всхолмского. Цыганочка без конца вертела головой, разглядывая чудные
строения с ажурной деревянной резьбой на фасадах, убегающие вверх по
холмам лесенки, прозрачные бассейны, наполнявшиеся из родников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87