Чехов Антон Павлович
Полинька
Антон Павлович Чехов
Полинька
Второй час дня. В галантерейном магазине "Парижские новости", что в одном из пассажей, торговля в разгаре. Слышен монотонный гул приказчичьих голосов, гул, какой бывает в школе, когда учитель заставляет учеников зубрить что-нибудь вслух. И этого однообразного шума не нарушают ни смех дам, ни стук входной стеклянной двери, ни беготня мальчиков.
Посреди магазина стоит Полинъка, дочь Марьи Андреевны, содержательницы модной мастерской, маленькая, худощавая блондинка, и ищет кого-то глазами. К ней подбегает чернобровый мальчик и спрашивает, глядя на нее очень серьезно:
- Что прикажете, сударыня?
- Со мной всегда Николай Тимофеич занимается, - отвечает Полинька.
А приказчик Николай Тимофеич, стройный брюнет, завитой, одетый по моде, с большой булавкой на галстуке, уже расчистил место на прилавке, вытянул шею и с улыбкой глядит на Полнньку.
- Пелагея Сергеевна, мое почтение! - кричит он хорошим, здоровым баритоном. - Пожалуйте!
- А, здрасте! - говорит Полинька, подходя к нему. - Видите, я опять к вам... Дайте мне аграманту какого-нибудь.
- Для чего вам, собственно?
- Для лифчика, для спинки, одним словом, на весь гарнитурчнк.
- Сию минуту.
Николай Тимофеич кладет перед Полинькой несколько сортов аграманта; та лениво выбирает и начинает торговаться.
- Помилуйте, рубль вовсе не дорого! - убеждает приказчик, снисходительно улыбаясь. - Этот аграмант французский, восьмигранный... Извольте, у нас есть обыкновенный, весовой... Тот 45 копеек аршин, это уже не то достоинство! Помилуйте-с!
- Мне еще нужен стеклярусный бок с аграмантными пуговицами, - говорит Полинька, нагибаясь над аграмантом, и почему-то вздыхает. - А не найдутся ли у вас под этот цвет стеклярусные бонбошки?
- Есть-с.
Полинька еще ниже нагибается к прилавку и тихо спрашивает:
- А зачем это вы, Николай Тимофеич, в четверг ушли от нас так рано?
- Гм!.. Странно, что вы это заметили, - говорит приказчик с усмешкой. - Вы так были увлечены господином студентом, что... странно, как это вы заметили!
Полинька вспыхивает и молчит. Приказчик с нервной дрожью в пальцах закрывает коробки и без всякой надобности ставит их одна на другую. Проходит минута в молчании.
- Мне еще стеклярусных кружев, - говорит Полинька, поднимая виноватые глаза на приказчика.
- Каких вам? Стеклярусные кружева по тюлю, черные и цветные - самая модная отделка.
- А почем они у вас?
- Черные от 80 копеек, а цветные на 2 р. 50 к. А к вам я больше никогда не приду-с, - тихо добавляет Николай Тимофеич.
- Почему?
- Почему? Очень просто. Сами вы должны понимать. С какой стати мне себя мучить? Странное дело! Нешто мне приятно видеть, как этот студент около вас разыгрывает роль-с? Ведь я все вижу и понимаю. С самой осени он за вами ухаживает по-настоящему и почти каждый день вы с ним гуляете, а когда он у вас в гостях сидит, так вы в него впившись глазами, словно в ангела какого-нибудь. Вы в него влюблены, для вас лучше и человека нет, как он, ну и отлично, нечего и разговаривать...
Полинька молчит и в замешательстве водит пальцем по прилавку.
- Я все отлично вижу, - продолжает приказчик, - Какой же мне резон к вам ходить? У меня самолюбие есть. Не всякому приятно пятым колесом в возу быть. Чего вы спрашивали-то?
- Мне мамаша много кой-чего велела взять, да я забыла. Еще плюмажу нужно.
- Какого прикажете?
- Получше, какой модней.
- Самый модный теперь из птичьего пера. Цвет, ежели желаете, модный теперь гелиотроп или цвет канак, то есть бордо с желтым. Выбор громадный. А к чему вся эта история клонится, я решительно не понимаю. Вот вы влюбившись, а чем это кончится?
На лице Николая Тимофеича около глаз выступили красные пятна. Он мнет в руках нежную пушистую тесьму и продолжает бормотать:
- Воображаете за него замуж выйти, что ли? Ну, насчет этого оставьте ваше воображение. Студентам запрещается жениться, да и разве он к вам затем ходит, чтобы все честным образом кончить? Как же! Ведь они, студенты эти самые, нас и за людей не считают... Ходят они к купцам да к модисткам только затем, чтоб над необразованностью посмеяться и пьянствовать. У себя дома да в хороших домах стыдно пить, ну, а у таких простых, необразованных людей, как мы, некого им стыдиться, можно и вверх ногами ходить. Да-с! Так какого же вы плюмажу возьмете? А ежели он за вамп ухаживает и в любовь играет, то известно зачем... Когда станет доктором или адвокатом, будет вспоминать: "Эх, была у меня, скажет, когда-то блондиночка одна! Где-то она теперь?" Небось и теперь уж там, у себя, среди студентов, хвалится, что у него модисточка есть на примете.
Полинька садится на стул и задумчиво глядит на гору белых коробок.
- Нет, уж я не возьму плюмажу! - вздыхает она. - Пусть сама мамаша берет, какого хочет, а я ошибиться могу. Мне вы дайте шесть аршин бахромы для дипломата, что по 40 копеек аршин. Для того же дипломата дадите пуговиц кокосовых, с насквозь прошивными ушками... чтобы покрепче держались...
Николай Тимофеевич заворачивает ей и бахромы и пуговиц. Она виновато глядит ему в лицо и, видимо, ждет, что он будет продолжать говорить, но он угрюмо молчит и приводит в порядок плюмаж.
- Не забыть бы еще для капота пуговиц взять... - говорит она после некоторого молчания, утирая платком бледные губы.
- Каких вам?
- Для купчихи шьем, значит, дайте что-нибудь выдающееся из ряда обыкновенного...
- Да, если купчихе, то нужно выбирать попестрее. Вот-с пуговицы. Сочетание цветов синего, красного и модного золотистого. Самые глазастые. Кто поделикатнее, те берут у нас черные матовые с одним блестящим ободочком.
1 2