будут ли
слышны те изумительные сладкие слова, когда меня нет? Я вижу, как она,
бледная, с раскрытым от ужаса ртом, садится в санки, закрывает глаза и,
простившись навеки с землей, трогается с места... "Жжжж"... жужжат
полозья. Слышит ли Наденька те слова, я не знаю... Я вижу только, как она
поднимается из саней изнеможенная, слабая. И видно по ее лицу, она и сама
не знает, слышала она что-нибудь или нет. Страх, пока она катила вниз,
отнял у нее способность слышать, различать звуки, понимать...
Но вот наступает весенний месяц март... Солнце становится ласковее.
Наша ледяная гора темнеет, теряет свой блеск и тает, наконец. Мы перестаем
кататься. Бедной Наденьке больше уже негде слышать тех слов, да и некому
произносить их, так как ветра не слышно, а я собираюсь в Петербург -
надолго, должно быть, навсегда.
Как-то перед отъездом, дня за два, в сумерки сижу я в садике, а от
двора, в котором живет Наденька, садик этот отделен высоким забором с
гвоздями... Еще достаточно холодно, под навозом еще снег, деревья мертвы,
но уже пахнет весной, и, укладываясь на ночлег, шумно кричат грачи. Я
подхожу к забору и долго смотрю в щель. Я вижу, как Наденька выходит на
крылечко и устремляет печальный, тоскующий взор на небо... Весенний ветер
дует ей прямо в бледное, унылое лицо... Он напоминает ей о том ветре,
который ревел нам тогда на горе, когда она слышала те четыре слова, и лицо
у нее становится грустным, грустным, по щеке ползет слеза... И бедная
девочка протягивает обе руки, как бы прося этот ветер принести ей еще раз
те слова. И я, дождавшись ветра, говорю вполголоса:
- Я люблю вас, Надя!
Боже мой, что делается с Наденькой! Она вскрикивает, улыбается во все
лицо и протягивает навстречу ветру руки, радостная, счастливая, такая
красивая.
А я иду укладываться...
Это было уже давно. Теперь Наденька уже замужем; ее выдали или она
сама вышла - это все равно, за секретаря дворянской опеки, и теперь у нее
уже трое детей. То, как мы вместе когда-то ходили на каток и как ветер
доносил до нее слова "я вас люблю, Наденька", не забыто; для нее теперь
это самое счастливое, самое трогательное и прекрасное воспоминание в
жизни...
А мне теперь, когда я стал старше, уже не понятно, зачем я говорил те
слова, для чего шутил...

1 2