Где этот вор? Где это чудище, которое крало мои лучшие сцены? Каким я был Бассанио! Теперь таких нет. Он играл Шейлока - чего там, он и есть Шейлок! А тут, когда решалась моя карьера... Подождите, я вам покажу вырезки, как я играл Хотспера Здесь и дальше упоминаются персонажи шекспировских пьес "Венецианский купец" (Бассанио и Шейлок) и "Генрих IV"!
- Я уверен, - выговорил священник, - что вы играли прекрасно. Так значит, труппа уехала до его смерти? Очень хорошо. - И он поспешил по улице.
- Этот мерзавец должен был играть судью Шеллоу,.. - не унимался человек во фраке. Отец Браун остановился.
- Вот как, - медленно сказал он. - Судью Шеллоу...
- Это Хенкин! - кричал актер. - Ловите его! Преследуйте! Конечно, он-то уехал! Ловите его, найдите, а я его проклинаю!.. Но священник снова бежал.
За этой мелодраматической встречей последовали более тихие и, может быть, более важные. Сперва священник зашел в банк и поговорил с управляющим; потом заглянул к своему почтенному коллеге. Здесь все было, как говорили, старомодно и неизменно - строгое распятие на стене, большая Библия на полке. С первых же фраз хозяин стал сетовать, что прихожане не чтут дня Господня, но был приветлив, по-старинному учтив и даже склонен к какой-то изысканности. Он тоже угостил гостя портвейном, но предложил к нему не кекс, а тончайшие бисквиты, и отцу Брауну снова показалось, что все слишком совершенно, слишком похоже на прошлый век. Только в одном изменил хозяин своей учтивости - вежливо, но жестко сказал, что совесть не позволит ему встретиться с актрисой. Гость похвалил вино, поблагодарил коллегу и пошел на угол, где условился встретиться с доктором, чтобы направиться к мистеру Карверу, в контору.
- Наверное, вы устали, - сказал врач. - Такое скучное место!
Отец Браун ответил живо, даже голос у него стал очень высоким.
- Что вы! - воскликнул он. - Место очень интересное.
- Я обнаружил здесь только одну странность, - сказал Тутт, - да и та случилась с чужаком. Тело выкопали, я его утром вскрыл, и оказалось, что оно просто нашпиговано ядом.
- Нашпиговано адом, - рассеянно повторил священник. - Поверьте, это еще не самое удивительное!
Оба замолчали, врач дернул шнурок звонка, и они вошли в контору, где хозяин, адвокат, представил их седому желтолицему моряку со шрамом на щеке, видимо - адмиралу.
Дух селения проник в самое подсознание священника, но он вполне осознанно заметил, что именно такой адвокат подходит мисс Карстейрс-Кэрью. Однако он был не просто ископаемым, что-то в нем мерещилось еще - и священник опять подумал, что не служитель закона дожил до наших дней, а его самого перенесли в начало прошлого века.
Юрист, моряк и даже врач несколько удивились, когда священник стал защищать от сплетен местного мятежника.
- Он мне скорее понравился, - сказал отец Браун. - Хорошо говорит. Наверное, и поэт хороший. А миссис Мальтраверс считает, что он хороший актер.
- Здесь, у нас, - заметил мистер Карвер, - всех, кроме нее, занимает, хороший ли он сын.
- Хороший, - отвечал священник. - Это и удивительно.
- А, черт! - воскликнул адмирал. - По-вашему, он любит отца?
Отец Браун замялся и сказал не сразу:
- Навряд ли. Это тоже удивительно.
- Что вы городите? - возмутился моряк со свойственной морякам простотой.
- Вот что, - ответил священник. - Говорит он об отце дурно, не может ему простить, а делает - очень много. Управляющий банком рассказал мне кое-что, ведь мы пришли от полиции. Отец не получает денег, это не его приход, он вообще на покое. Те, в ком хватает язычества, чтобы посещать церковь, ходят в Дагтон-Эббот. Собственных средств у него нет; но живет он прекрасно. Портвейн у него самый лучший, я заметил много бутылок, и еда он как раз ел - самая изысканная, в старом стиле. Видимо, платит молодой человек.
- Образцовый сын, - ухмыльнулся мистер Карвер.
Отец Браун кивнул и сказал, нахмурившись, словно решал нелегкую загадку:
- Да, образцовый. Хотя и не совсем живой.
В эту минуту клерк принес письмо без марки, и пока адвокат его читал, священник заметил кривую, не очень разборчивую подпись: "Феникс Фитцджеральд". Догадку его тут же подтвердил хозяин.
- Этот актер, - сказал он, - покоя не дает! Поссорился с другим актером, тот умер. Нет, к нашему делу это не относится. Никто его видеть не хочет, кроме доктора. А доктор говорил, он безумен.
- Да, - согласился отец Браун, - безумен. Но прав.
- Прав? - удивился мистер Карвер. - В чем же?
- В том, - отвечал священник, - что вас это касается.
Его ссора связана с той труппой. Знаете, что меня сразу поразило? Мысль о том, что Мальтраверса убили местные патриоты. Я сам деревенский житель, эссекская брюква. Можете вы представить, что житель английской деревни чтит и одухотворяет ее как древний грек? И обнажает меч за ее святое знамя, как житель крохотной средневековой республики? Скажет добрый старый галлианин: "Только кровь смоет пятно на гербе Галя"? Клянусь Георгием и драконом, я был бы очень рад! Но это не так, и у меня есть другие, более весомые доводы.
Он помолчал немного, словно собираясь с мыслями, потом продолжал:
- Вы не поняли последних слов бедного Мальтраверса.
Он не бранил деревню, он вообще говорил не с ее жителями, а с актером. Они собирались ставить спектакль, где Фитцджеральд играл бы Хотспера, неведомый Хенкин - судью, а Мальтраверс, конечно, принца Галя. Вероятно, кто-то еще претендовал на эту роль, и несчастный сердито заметил что-то вроде: "Уж из тебя-то выйдет какой-то жалкий Галь".
Вот и все.
Доктор Тутт воззрился на него, словно ему было не очень легко переварить эту мысль. Наконец он сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53