Это Браун, какой-то отец или пастор. Она дала мне адрес. Я не очень люблю священников, но...
Инспектор кивнул.
- Я их совсем не люблю, но я высоко ценю отца Брауна, - сказал он. - Я видел его в одном интересном деле, когда украли драгоценности. Ему бы стать полисменом, а не священником.
- Чудесно, - сказал секретарь, исчезая. - Пусть он тоже придет к юристам.
Так и вышло, что, когда они поспешно прибыли в соседний город, чтобы встретиться с доктором Стрейкером в конторе, они обнаружили там отца Брауна. Он сидел, положив руки на свой тяжелый зонт, и приятно беседовал с тем компаньоном этой фирмы, который сейчас работал. Доктор Стрейкер тоже прибыл, но, видимо, только что - он аккуратно укладывал перчатки в цилиндр, а цилиндр на столик.
Судя по кроткому и круглому лицу священника и тихому смеху, седого юриста, с которым он болтал, доктор еще не сообщил им печальное известие.
- Все-таки хороший денек, - говорил отец Браун. - Гроза, похоже, миновала нас. Были большие черные тучи, но я не заметил ни капли дождя.
- Ни капли, - согласился поверенный, поигрывая ручкой; это был третий компаньон, мистер Дайк. - А теперь на небе ни облачка. Прямо праздничный денек. - Он увидел посетителей, положил ручку и встал. - А, Харкер, как дела? Я слышал, адмирала ждут домой.
Тут заговорил Харкер, и голос его глухо разнесся по комнате.
- К несчастью, мы принесли плохую весть. Адмирал Крэвен утонул, не добравшись до дома.
Самый воздух этой конторы изменился, хотя люди не двигались. Они глядели на говорящего, словно шутка застыла у них на устах. Оба повторили "утонул" и взглянули друг на друга, затем - снова на вестника и стали его негромко расспрашивать.
- Когда это случилось? - спросил священник.
- Где его нашли? - спросил юрист.
- Его нашли, - сказал инспектор, - в пруду у берега, недалеко от "Зеленого человека". Он был весь в тине и водорослях, могли не узнать, но доктор Стрейкер... Что такое, отец Браун? Вам нехорошо?
- "Зеленый человек", - сказал отец Браун, содрогнувшись. - Простите... Простите, что я так расстроился...
- Расстроились? - спросил удивленный полисмен. - Чем же еще?
- Наверное, тем, что он в зеленой тине, - сказал священник со слабой улыбкой. И добавил тверже: - Я думал, это морские водоросли.
К этому времени все смотрели на священника, естественно, полагая, что он спятил. И все же больше всего удивил их не он - после мертвого молчания заговорил врач.
Доктор Стрейкер привлекал внимание и внешне: высокий и угловатый, он был одет вполне корректно, но так, как одевались врачи лет семьдесят назад. Сравнительно молодой, он носил длинную темную бороду, расправляя ее поверх жилета, и по контрасту с ней его красивое лицо казалось необычайно бледным. Портило его что-то странное во взгляде - не косинка, но как бы намек на косоглазие. Все заметили это, ибо заговорил он властно, хотя сказал только:
- Раз мы дошли до подробностей, придется уточнить. - И отрешенно добавил: - Адмирал не утонул.
Инспектор повернулся с неожиданной прытью и быстро спросил:
- О чем вы?
- Я только что осмотрел тело, - сказал Стрейкер. - Смерть наступила от удара в сердце узким клинком, вроде стилета. А уж потом, через некоторое время тело спрятали в пруду.
Отец Браун глядел на Стрейкера так живо, как он редко на кого-либо глядел, и, когда все покинули контору, завел с ним беседу на обратном пути. Их ничто не задержало, кроме довольно формального вопроса о завещании. Нетерпение юного секретаря подогревали профессиональные церемонии юриста. Наконец такт священника (а не власть полисмена) убедил мистера Дайка, что тайну делать не из чего, и он с улыбкой признал, что завещание совершенно заурядно - адмирал оставил все единственной наследнице, и нет никаких причин это скрывать.
Врач и священник медленно шли по дороге из города к усадьбе. Харкер вырвался вперед, стремясь, как всегда, попасть куда-нибудь, но этих двоих больше занимала беседа, чем дорога. Высокий врач довольно загадочным тоном сказал низенькому священнику:
- Что вы об этом думаете, отец Браун?
Отец Браун пристально глянул на него и ответил:
- Видите ли, кое-что я думаю, но трудность в том, что я едва знаю адмирала, хотя хорошо знаком с его дочерью.
- Адмирал, - угрюмо сказал доктор, - из тех, о ком говорят, что у них нет ни единого врага.
- Полагаю, вы хотите сказать, - заметил священник, - что еще о чем-то говорят?
- Это не мое дело, - поспешно и резковато сказал Стрейкер. - Он бывал не в духе. Раз он угрожал подать на меня в суд за одну операцию, но, видимо, передумал. По-моему, он мог обидеть подчиненного.
Взор отца Брауна остановился на секретаре, шагающем далеко впереди, и, вглядевшись, он понял, почему тот спешит: ярдов на пятьдесят впереди него брела к дому Оливия.
Вскоре секретарь нагнал ее, и все остальное время отец Браун созерцал молчаливую драму двух спин, уменьшавшихся с расстоянием. Секретарь, очевидно, был очень взволнован, но если священник и знал, чем именно, он промолчал. Когда они дошли до поворота к дому врача, он сказал только:
- Не думаю, чтобы вы еще что-нибудь нам рассказали.
- С чего бы мне?.. - резко сказал врач, повернулся и ушел, не объяснив, как закончил бы он вопрос: "С чего бы мне рассказывать?" или "С чего бы мне еще что-то знать?".
Отец Браун заковылял в одиночестве по следам молодой пары, но, когда он вступил в аллеи адмиральского парка, его остановило то, что Оливия неожиданно повернулась и направилась прямо к нему. Лицо ее было необычайно бледно, глаза горели каким"-то новым, еще безымянным чувством.
- Отец Браун, - сказала она, - я должна поговорить с вами как можно скорее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53