А пока не пока-
жу - никакого энтузиазма. Они и привыкли. Мне и самой понравилось. А
ты как думал? План сделал, потому что с завода сутками не вылезаешь?
Разобрался бы сперва, а после окна закрашивал..."
Урезонивали его и на расширенном райкоме: "Смотри, что у тебя тво-
рится! А ведь были лучшие в районе показатели по пьянству и бандитиз-
му. Хотели твой вагоноремонтный переделать в вагоностроительный, вышли
с этим предложением в наркомат, а теперь что прикажешь делать? Женил-
ся, понимаешь, на бывшей проститутке, потерял голову - и вот резуль-
тат! Словом, или наведи железный порядок, или... Ты же можешь, когда
захочешь! И мы со своей стороны примем надлежащие меры. Уже арестован
за рецидив антисоветской деятельности известный тебе Яков Горелик.
Словом, создали тебе все условия для спокойной работы".
Тут все заулыбались и по-свойски подмигнули растерянному Складовс-
кому. "Что я натворил! - думал он про себя, слушая старших товарищей
по партии. - Вот почему Яши нет на месте уже неделю! Да не голову я
потерял! Я лицо потерял. А уж потом - голову... Но я наведу, наведу
порядок! Чего бы это ни стоило! Всем докажу, что этих результатов до-
бился я сам, а не моя жена, показываясь голой всему заводу!"
Но промолчал. Только кивнул в знак согласия.
Когда он сказал Наде об аресте Яши, та равнодушно пожала плечами
безупречной лепки: "Доигрался. Говорила ему: брось эти стишки! Никому
это не надо. Или пиши про что другое... - Потом внимательно посмотрела
на мужа: - Или его за что другое посадили? Так он же там помрет!"
Зато возмутились работяги: "Яшку-то за что, сволочи! Муху не оби-
дит".
Между тем Складовский стал наводить железной рукой дисциплину. И
чем больше мерещилось, что над ним смеются, тем больше ожесточался!
Пошли под суд прогульщики и опаздывающие, чего прежде он старатель-
но избегал, несмотря на грозные постановления директивных органов.
Но это не имело, казалось, ни малейшего воздействия на "контин-
гент". "Напугал ежа голой жопой! - сказала жена. - Какая им разница,
где отбывать?" И была права. Чем оглушительнее народ напивался, тем
меньше отличался Соцгородок от привычной зоны. Некоторые по пьянке
составляли планы побега. И однажды таки бежали темной ночью, и вернули
их с милицией через несколько суток, притихших, продрогших, протрез-
вевших.
Складовскому бы опомниться, но он будто закусил удила. Уже бессиль-
ный что-то исправить, он начал мстить. Мстить всем, кто, как ему каза-
лось, наслаждался его позором. И покусился на святая святых: приказал
начинать последний киносеанс в клубе не позже семи вечера.
Под предлогом, будто любители позднего кино, как правило самые мо-
лодые, просыпают утреннюю смену. Оскорбленный "контингент" воспринял
это как удар ниже пояса. Последний сеанс был одним из немногих атрибу-
тов свободы, какие еще оставались. И Надя даже собрала вещи, чтобы уй-
ти к опальному Степану Калягину. "Почему к нему?" - кричал Складовский
на весь дом, разбрасывая ее вещи. "А к кому? - спокойно удивлялась На-
дя, подбирая тряпки. - Сам же говорил, что не зря за него заступаюсь.
Мне-то все равно, для меня вы все одинаковы..."
"За что жилы рвали, а водную артерию к столице пяти морей тянули? -
кричали те, кто на последние сеансы ходил, чтобы почувствовать себя
свободным человеком и заодно отоспаться. - На кой хрен такая амнис-
тия?"
"В самом деле, можно ли у нас проспать утром, хотя бы теоретически?
- задавались риторическим вопросом немногочисленные интеллигенты Соц-
городка, собираясь у кого-нибудь на чаепитие. - Если все живое в окру-
ге десяти километров вскакивает в шесть утра, заслышав наш умопомрачи-
тельный гудок?.. Наверно, так будем выскакивать из могил, услышав тру-
бу архангела Гавриила..." - добавляли вполголоса.
Гудок был едва ли не главной достопримечательностью Соцгородка и
тайной гордостью его обитателей. Ни у кого, даже в самой Москве, не
было такого гудка! Непомерно могучий для столь хилого заводика, он как
бы позволял ему тягаться с признанными гигантами индустрии и намекал
на его славное будущее.
Складовский сразу почувствовал, насколько все усугубил. Словно
средневековый тиран, посмевший лишить покорный народ любимого праздни-
ка, он чувствовал, как власть навсегда ускользает из рук, а земля
из-под ног.
Надя перестала показываться на людях. Иногда ее видели в директорс-
кой "эмке", когда она ехала в столицу за продуктами.
Сам Складовский запил, да так, что мог неделями не показываться на
службе. И она наконец ушла от него, но не к Калягину, а к главному ин-
женеру треста, приезжавшему на завод во главе комиссии, выявившей мно-
жество недостатков в работе и личном поведении директора, от которого
несло спиртным даже на заключительном заседании.
Складовского исключили из партии, сняли с поста и чуть не отдали
под суд за сознательный саботаж. Но ограничились переводом заместите-
лем начальника цеха, где на прежнюю должность был восстановлен Степан
Калягин.
Потом стало известно, что от главного инженера треста Надя ушла к
начальнику главка, точно так же выявившему злостные упущения в работе
ее нового мужа, вплоть до вредительства, и срочно разведшегося со ста-
рой женой.
Одновременно Складовского, как ни опекал его не помнивший зла Каля-
гин, опустили до сменного мастера.
И это продолжалось до самой войны. Чем выше поднималась Надя, меняя
мужей, снимающих и сажающих друг друга, тем ниже спускался по служеб-
ной лестнице ее первый супруг.
1 2 3 4 5 6