Деньги с клиентов, с тех, кому негде спать,
кому негде играть, кому некуда приткнуться с дамой сердца - да мало ли
нужд в многомиллионном городе, где гостиничное место невидаль, а ночная
жизнь и вообще глупая шутка - так вот воздаяния все, и от Почуваева, и от
Васьки Помрежа, в чем отставник не сомневался ни на миг, без утайки
поступали к Фердуевой, и только хозяйка определяла долю
сторожам-надсмотрщикам. Сколько всего Почуваевых ходило под Фердуевой,
никто не знал, но дело разрасталось, и каждый понимал, что Фердуевский
замысел - чистое золото: народ на службу заявляется, положим, к девяти, а
смывается, скажем, в восемнадцать ноль-ноль и, считай, с семи вечера до
утра следующего дня двадцатиэтажное, или, напротив, приземистое,
тысячекабинетное здание с холлами, телевизорами, холодильниками целиком в
безраздельном владении подремывающего Васьки Помрежа, Почуваева или других
представителей их цеха.
Почуваев грохнул крышкой капота, уловив момент, когда Помреж
растворил взор в даме, вышагивающей с противоположной стороны улицы,
грохнул так, что Ваську аж подбросило. Вот и квиты, возрадовался Почуваев,
но вслух, придав голосу наибольшую любезность, изгнав и намек на
командность, водившуюся за Эм Эмом по старой офицерской привычке,
возгласил:
- Мое почтеньице, - и едко добавил, - сэр ховеный.
Помреж пожал руку Почуваеву, и "волга" отплыла на дачу, к бане,
погребу с солениями, к штабелям дров.
Помреж заметил, как к трем машинам направились мужчины разных
возрастов и повадок, один глянул на Помрежа и наклонился, шепнув на ухо
напарнику.
Васька увидел, как подъехало заказное такси с мотающимся усом антенны
и прикинул: сейчас или минутой-другой позже появится Фердуева, знал, что
хозяйка всегда заранее заказывает такси и объезжает стрелки-места встреч,
проводя переговоры с нужными людьми.
Фердуева все не шла и не шла, и Помреж дожидаться хозяйку не
собирался. Три машины укатили быстро и в разные стороны.
Васька уже тронул тачку с места, когда Фердуева показалась из
коричневых, облупленных до неправдоподобия дверей. Кралась, похоже, вдоль
стены, более ничего, но Помреж сразу вжал тормоз аж до хруста в
голеностопе. Выскочил из машины, бросился к Фердуевой. Хозяйка сразу
заприметила подбегающего Помрежа, но продвигалась вдоль стены также
медленно, похоже в любую секунду рассчитывая опереться о кирпичную кладку:
необыкновенной черноты глаза Фердуевой смотрели сквозь Помрежа и далее,
сквозь улицы и дома, в неведомую даль: если бы Васька не замер раскинув
руки, Фердуева так и проскользнула мимо, незнакомая, молчаливая, может,
сдвинув рукой Помрежа чуть в сторону, как неодушевленный предмет.
Васька оглянулся, разыскивая взглядом только что испортившую выхлопом
воздух тройку машин: лишь широкие колеи, дырчатые от шипованных шин в
привычной грязевой окантовке тротуара и остались. Помреж схватил женщину
за плечи: медленно, глазом лекаря, прошелся по лицу, шее, пытаясь
различить следы расправы. Только бледность и безразличие.
- Били? - выдавил Помреж, зная умельцев на оставляющих следы; не
велика наука: и отцы, и деды подсказать могут.
Фердуева не ответила.
Помреж не соображая, что делает, стал расстегивать пальто на хозяйке,
Фердуева отстранилась, поежилась:
- Перестань.
Васька озирался по сторонам и клял Почуваева, что успел так
несвоевременно бросить Помрежа в нештатной ситуации.
- Что было? - Помрежу казалось, Фердуева в любой момент рухнет,
потеряет сознание, сейчас лишь тонюсенькой нитью связанное с явью.
- Ничего, - вполне внятно успокоила хозяйка, - потолковали.
Васька никогда такой хозяйку не видел: сосредоточенность и собачья
настороженность, готовность в любую минуту схлопотать пинок и, если
удасться, дать деру.
Фердуева развернулась к стене, распластала руки, царапая ногтями
бугристые, цементные швы, припала лбом к кирпичу.
Помреж никогда не видел, чтобы человека так рвало, выворачивало до
желчи. Фердуева тряслась на руках у Васьки, будто включенный отбойный
молоток на бетонной плите, и без того лошадиная морда Помрежа вытянулась
еще больше. Люди останавливались, глазели на чужое лихо каждый с особенным
выражением, подчеркивая отношение к происходящему.
Помреж рванул из кармана платок, обтер губы Фердуевой, швырнул
изгаженную тряпицу в урну. Хозяйка, сумеречно соображая, неожиданно
заявила:
- Платок возмещу, - и снова умолкла под напором яростных позывов.
Что ж боевики с ней вытворили? Помреж косился на шарф, прикидывая
использовать его для утирания Фердуевой, корчи отпустили, Васька нагнулся,
зачерпнул снега, ладонью мазанул по лицу женщины, смыл смрадное месиво,
еще двумя тремя горстями снега обтер дочиста и уже насухо промокнул
шарфом.
- Все, - неожиданно бодро подытожила пострадавшая, - давай в машину.
- Помреж поволок хозяйку к "жигулям".
- Сажай в такси, - поправила Фердуева, - я уже в порядке.
Помреж не слушал, воткнул Фердуеву в свой драндулет на заднее
сидение, подскочил к такси, сунул водителю червонец.
- Домой? - уточнил в машине Помреж.
- Вась, зря отпустил мотор. Дел по горло.
Ну и ну, поражался Помреж, вцепившись в руль, так отметелили и так
держаться: не у каждого мужика достанет силенки. Васька еще раз предложил
хозяйке доставку домой, но, получив отказ, пришвартовался к стоянке,
дождался пустого такси и, только усадив Фердуеву, двинул по собственным
надобностям, укоряя себя по дороге, что поддался уговорам и отпустил
женщину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113