Почуваев прижал кулаки к груди, резко обернулся.
На лестнице карикатурным фитилем высился Васька Помреж и скалил в
ухмылке лошадиные зубы.
Почуваев стряхнул страх, вытер платком опасения, проступившие на лбу
потом, вперился в Помрежа.
Васька выписывал пальцем кренделя на запыленных перильцах, не
намериваясь нарушать тишину.
- В молчанку играем? - не вытерпел отставник.
Васька спустился с лестницы, вплотную притиснулся к Почуваеву,
дотронулся до сейфа.
Знает ирод, ужаснулся Почуваев, знает мой секрет липовый, ишь как
оглаживает сейф, будто шепелявит смешливо: что ж ты, дядя, от собрата по
трудам утайку имеешь? Нехорошо! Не по-христиански! Делиться надобно и
радостями, и печалями... последними не обязательно, а первенькими, ох, как
желательно...
Почуваев онемел. Васька Помреж гладил сейф проникновенно, как мать
давно утерянного и вновь обретенного сына, как юное создание любимого, как
умирающий руку провожающего в последний путь.
Стервец! Мысли Почуваева метались потревоженной вороньей стаей,
разрывали на части, то придавали решимости, то обескураживали, лишали
воли.
- Ты, дед, аж побелел, - лошадиная морда Васьки прянула к отставнику,
зубы желтые, криво растущие в розовых деснах, показались неправдоподобно
длинными, как у вурдалака, виденного Почуваевым недавно по видео. - Какая
надобность тебя спустила в эту ж...
Знает ай нет? Почуваев по опыту ратных учений усвоил: слабину не
выказывать, пока не припрут вчистую.
- Вась, - Почуваев привалился к сейфу, расправил плечи, будто собой
хотел защитить, укрыть от посторонних взглядов потайной ход, - Вась, в
холодильнике на восьмом банка красной икры, стеклянная, я ее залил
оливковым маслом, объедение - угощайся!
Помреж уловки Почуваева давно изучил: уводит с курса, старикан, усек,
что пожрать Васька охоч и при едальных размышлениях напрочь забывает
остальное.
- Что к шкафу прилип? - Васька щелкнул зубами, да так натурально, с
таким костяным пристуком, что Почуваев оторопел: вдруг и впрямь вурдалак?
Местечко для расправы наиподходящее - не души, а шкаф несгораемый пуст и
ключ от стальных створок торчит, засунет его туда после кровепития Васька
Помреж, ищи-свищи, век пролежишь, никто не торкнется.
Васька на приманку Почуваева не клюнул.
- Михал Мифодич, какая нужда сюда пригнала?
Не отвяжется, тоскливо полыхнуло у Эм Эм Почуваева, жаль, не мастак
он придумывать. Втюхать, что бутылек припрятал? Глупо. Васька знает, что
принимает на грудь Эм Эм умеренно и уж никак не скрывая от Помрежа.
Набрехать, что отложил пару железяк для дачи? Не поверит, гад, тут же
потребует показать, а как назло под боком подходящего лома не видно.
Получится, Эм Эм крутит, а значит, тайная цель его прихода не прояснена, и
Васька примется по новой напирать. Можно б рявкнуть, как подобает старшему
офицеру: "Ты че! Допрос тут учиняешь? Пошел бы на ...", да отношения с
Помрежем добрые, на равных; если честно, то отставник обгладывал идейку
Помрежа и в глубине души мучался угрызениями. Васька-то про подвал удумал,
потому так и напирает с подковыркой, не поддаваясь на обман.
Помреж по-своему жалел Почуваева: экс-вояка прозрачен для Васьки,
весь, как на ладони, со всеми его немудреными хитростями, ловушечными
ходами, потаенными расчетами.
- А хочешь скажу, зачем ты здесь? - тут Васька допустил промашку.
- А скажи! - нахохлился Эм Эм, и опять липко потекло, особенно по
затылку; радость первым сопроводить сюда Фердуеву тускнела на глазах, и
Фердуевская доброта в грядущем распределялась уже не на одного, а на
двоих.
- А скажи! - задышливо повторил Почуваев, и сердце напомнило о себе
резким прострелом. Душно здесь, хватит пыль глотать... И в этот миг
Почуваев прозрел, как пронзило: не знает Васька про дверь ни черта, на
пушку берет, и облегчение тут же вышло, и сердце-мотор треклятый -
отпустило, и даже воздух посвежел.
- Молчишь! - торжествующе укорил Эм Эм. - То-то и оно. Проверяю,
Вась, наши владения, - и уж совсем по-деловому, - в директорском холе одна
дурья башка запачкала непотребно диван, не шибко, но видно, возьми у меня
голландский баллон, обработай обивку, все же общегосударственная
собственность, требует уважительного отношения. Э-э, ма! Жмут, валтузят
задами кому не лень! - Почуваев поскреб за ухом. - Двинули, Вась, мне
домой пора.
- Значит не скажешь? - Помреж положил руки на плечи Почуваеву, и
отставник ощутил немалую силу этих, на вид не устрашающих, даже цыплячьих
рук.
Жилистый, черт, шваркнет башкой о сейф и... Тьфу! Почуваев сбросил
чужие лапы с плеч. Чего задергался. Помреж малый смирный и ладят они на
пять с плюсом.
По лестнице-трапу первым взбирался Помреж, за ним тащился Почуваев.
Плоский тощий зад Помрежа обтягивали вытертые до белизны джинсы с кожаными
заплатками в промежности.
И я хожу беспризорником в рванье да старье, хуже мешочника, - Эм Эм
поморщился, мало кто из приходящих в институт по утрам в будни, слепо
скользя по незаметным фигурам Почуваева и Васьки Помрежа, мог бы подумать
не то, что о достатке, а о крупных деньжищах. Ваську, преображенного, Эм
Эм видел на юбилейном торжестве Фердуевой по итогам года. Граф, да и
только! Изумился тогда Почуваев, глянул на Помрежа с оторопью, не признал
сменщика попервости, и только, когда граф вытянул лошадиную морду, да
обнажил зубари - только тогда Почуваев признал напарника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113