Мастер упрятал дрель в чехол, запаковал в плечную сумку.
Фердуеву злило, что ее рапирный взор оставил мастера равнодушным.
Хозяйка квартиры-сейфа туже затянула пояс на талии и выставила колено в
черном чулке, чуть разведя длинные полы халата в стороны. Большую часть
жизни Фердуева посвятила изучению мужских особей, наблюдения ее, точные и
проверенные годами, никогда не подводили. Белизна нежной кожи матово
проступала сквозь умеренную черноту чулка. Фердуева отпрянула к стене,
раскрыла полногубый рот, обнажив мелкие, крепкие зубы, напоминающие зерна
кукурузного початка, только ослепительно белые, вдохнула с присвистом,
будто ощутила внезапный приступ удушья. Ничего такого она не думала, но
хотелось, чтоб мужик взыграл, забил копытом, после чего Фердуева
намеревалась выставить его, впрочем не обижая, дверь-то еще не закончена.
Мастер притулил сумку в угол, звякнув пучком стальных полос, и по
безразличию в его лице Фердуева сразу смекнула: сейчас спросит, как
всегда: можно в ванну? Она еще чуть выставила колено вперед.
- Можно в ванну?
- Нельзя. - Фердуева тряхнула головой, черные волосы шало заметались
по плечам, заскакали кольцами по гладкому, высокому лбу. - Там мое нижнее
белье, - пояснила Фердуева, отчего-то решив, что разговор о белье изменит
соотношение сил в ее пользу.
Мастер пожал плечами: обождет, белье так белье. Фердуева еще не
переступила ту грань разочарования жизнью, когда мужское безразличие
перестает волновать. Медленно прошествовала в ванную, понимая, что мастеру
некуда глядеть более, как на ее спину под махровым халатом жемчужной
голубизны, на тонкие щиколотки в тапках без задников, на розовеющие сквозь
ткань чулка пятки. В ванной она пробыла - ровно столько, сколько по ее
прикидкам потребно для сокрытия предметов туалета, не предназначенных для
посторонних взоров, еще Фердуева залезла в ящик, куда прятала мужские
бритвенные принадлежности, кремы, лосьоны и выставила их на полку под
зеркалом во всю стену: пусть видит!
Мастер прошел в ванную.
Хозяйка терялась в догадках: раздевается ли он там до пояса, или
догола? Прислушалась к шуму воды, приложила ухо к двери с ручкой из
старинной бронзы. Фердуева любила ставить других в неловкое положение,
сбивать спесь и... диктовать свои условия, и сейчас раздумывала: не
распахнуть ли настеж дверь, застав мастера обнаженным и смущенным
донельзя. Фердуева потянула ручку на себя, дверь не шелохнулась - заперта
на щеколду - как же она сразу не учла. Внезапно шум воды смолк, Фердуева
отскочила от двери, будто взрывной волной отбросило, едва успев метнутся в
кухню. Дверь из ванной распахнулась, и мужчина вышел, сразу заметив, что
хозяйка затаилась на кончике табуретки, ненатурально сложив руки на
коленях.
Фердуева сглотнула слюну.
- Сегодня не фыркали. Отчего?
Мастер стер капли влаги со лба.
- Разве я фыркаю?
- Еще как! - без улыбки подтвердила хозяйка. - Шумно! Я даже думала,
не дурно ли вам? - и, не зная зачем, уточнила: - Вы давно знаете Наташку
Дрын?
- Сто лет. - Мастер потянул замок молнии, вытащил из кармана куртки
автомобильные перчатки. - Завтра буду в половине одиннадцатого.
Фердуева хотела строго возразить - почему? Потом решила, что мастер
не подчиненный, и вообще, ярить дельного человека - занятие пустое и
ругнула себя за то, что слишком втянулась в ненужную игру. Она поднялась,
приблизилась к входной двери, тронула не знавшими трудов руками стальные
полосы.
- Если человек с головой, сколько времени понадобится, чтоб прогрызть
такую дверь?
- Вся жизнь. - Мастер глянул на часы с гирями. Фердуева отметила, что
дверщик опаздывает и решила потянуть время в отместку.
- Я серьезно.
Дверщик властно отодвинул Фердуеву.
- Мадам, я спешу. - Низкий голос пророкотал и затих под высокими
потолками.
Фердуева поразилась - здорово ухнуло! Квартиры домов постройки начала
пятидесятых годов больше подходят для обитания мужчин с низкими голосами,
и еще заметила, что мастер ни разу не обратился к ней по имени-отчеству,
предпочитая обходиться безличными, повисающими в воздухе словами, не
адресованными никому конкретно: ...можно то-то?.. нельзя ли того-то?..
Дверь лифта захлопнулась. Фердуева стыла в дверях. Снизу тянуло
холодом. Мадам! Тоскливо. Фердуева редко живала одна, и сейчас, по вечерам
одолевали телефонными звонками, но все не то, не те... кавалеры не
приносили успокоения, а от гульбищ Фердуева начала приуставать.
Тридцатилетие встречала в расцвете сил и красоты, обеспечив себя на две
жизни людские или на десяток инженерских, а счастье все плутало, не желая
встречи с обладательницей квартиры-сейфа.
Лифт снова заскрипел на ее этаже, дверщик чертиком из табакерки
выскочил из кабины.
- Забыл колпак! - потянулся к вязанной шапке с пунцовой кисточкой на
макушке.
- Я бы отдала, не стоило волноваться, - Фердуева чуть привалилась к
косяку, выражением лица напоминая деревенских баб, провожающих мужиков в
солдаты.
Фердуева стояла как раз напротив напольного зеркала в прихожей,
отражавшего хозяйку во всей красе, получалось даже, что отражение
переигрывало оригинал, да и мастер в зеркале смотрелся лучше, чем в жизни.
Фердуеву окатило неясным томлением, уйти бы в зеркало, и навсегда
притворить дверь за собой. Мастер ринулся к лифту, и Фердуева истолковала
его поспешность, как укор, как выпад, как нежелание отправиться вместе с
ней в зазеркалье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113