Подвергать ее такому отвратительному испытанию было безумием, преступлением, гротескной несуразицей. С внезапной ясностью он вспомнил гнев и раздражение, которое он, в ту пору молодой инженер, испытал, когда написанная им научная статья была изуродована техническим журналом. Сложный анализ заканчивался одним-единственным уравнением, результатом тысячи наблюдений в этой области. И все это было безнадежно изувечено. Из-за глупости людей, которых он никогда и в глаза не видел, вывод огромной ценности превратился в нечто смехотворное. Он хотел тогда поехать в Нью-Йорк и задушить издателей голыми руками. Сейчас он испытывал то же самое.
Плотина в ущелье Сьерра исчезала у него на глазах. Сдиралось гладкое покрытие, силы природы вершили свою работу. Он не мог остановить их, бесполезно его эмоциональное участие. Он отстраненно наблюдал за происходящим, словно из звуконепроницаемой будки смотрел какой-то фильм. Руки наглого молодого танцора с почти совершенным телом ласкали Элеонору Джеймс, и она улыбалась в ответ, но что ему до этого? Элеонора уже ушла из его жизни, скоро это же сделает и плотина. Он выполнил свою работу так хорошо, как только мог, а другие разрушили его создание. Элеонора оказалась не той, которую он любил, и сейчас перед ним была не его плотина. Он боготворил совершенство. Плотина в ущелье Сьерра, которую он спроектировал и построил, не могла бы развалиться, словно песчаный дворец, чтобы послужить развлечением для банды вампиров.
Ветер теребил его одежду, шляпу сорвало с головы и катапультой взметнуло в воздух, словно бумажного голубя. Рошек наблюдал, как она парит высоко в небе, а потом падает по длинной дуге, вертясь и уменьшаясь в размерах, пока не превратилась в безвозвратное пятнышко, спустя какие-то, как показалось, минуты скрывшееся в недрах реки, каскадами текущей по фасаду дамбы.
Он ослабил кисти рук, и костыли со стуком упали. Чтобы не свалиться, сомкнул пальцы вокруг холодной стальной трубы перил ограды. Если бы не иссохшие ноги, он мгновенно перепрыгнул бы через эту ограду. Потом расслышал чей-то вроде бы знакомый голос и медленно повернулся вправо. В трех метрах от него какой-то мужчина в белом рабочем комбинезоне пристально смотрел в бинокль и держал у губ микрофон радио. Рошек где-то видел это лицо раньше.
– Вижу формирующийся на водохранилище водоворот, – говорил этот мужчина. – Определенная впадина в воде и вращение по часовой стрелке примерно в трехстах метрах к северо-востоку от водослива. Это на сто метров ближе, чем предсказала математическая модель. Верхушка прорыва сейчас на отметке двести десять метров.
Голос был слишком бесстрастным. Плотина в ущелье Сьерра рушилась, нужны были рыдания и вопли боли. Рошек внимательно всматривался, пытаясь определить, кто же это. Почему его вид и звук голоса возбудили ненависть в его сердце? Он потащился поближе к нему, скользя руками по перилам и не обращая внимания на людей, которым приходилось сторониться, чтобы дать ему пройти.
– Главный прорыв произойдет всего через десять минут или около этого, – сказал мужчина в свой микрофон. – Я все еще вижу людей на хребте ниже города. Они могут погибнуть, если останутся там.
Мужчина повернулся, опустив радиопередатчик и бинокль.
– Мистер Рошек! – воскликнул он в изумлении. – О Господи! Бог мой, мне так жаль... – Он протянул руку к плотине. – Это... это великое сооружение, великолепное сооружение. В проекте не было ничего неправильного... Исследования докажут это, я уверен...
– Это Крамер, не так ли? – сказал Рошек, подтягиваясь поближе.
– Да...
Молодой человек слегка отступил назад, словно боясь, что в него вот-вот плюнут или его ударят.
– Вам повезло, – сказал Рошек дрожащим голосом, – неслыханно повезло. Был один шанс из миллиарда, что эта плотина рухнет. – Рев воды оглушал, и Рошеку пришлось повысить голос: – Ваша идиотская компьютерная программа не имеет к этому никакого отношения... Глупейшее везение. – Он отпустил перила и вцепился в плечо Крамера. – До того как вы появились, не было никаких проблем. Вы заставили это случиться! Да, вы каким-то образом дали воде прорвать дамбу... только не отрицайте этого! Саботаж... чтобы доказать вашу безумную теорию, чтобы привлечь к себе внимание, чтобы уничтожить меня...
Рошек кричал, надеясь быть услышанным, несмотря на грохот вокруг, но его голос был слабым и надтреснутым. Возникло сильнейшее побуждение попытаться перебросить Крамера через перила и вместе с ним рухнуть в этот поток внизу, но он заставил себя не поддаться ему, понимая, что попытка закончится неудачей. Молодой сильный парень просто отгонит его, да и столпившиеся вокруг мужчины помогут. Нападение не принесло бы ничего, разве что еще один спектакль для наблюдающих во все глаза шакалов.
Рошек почувствовал чью-то сильную руку на своем плече. Обернулся и увидел какого-то человека, голова которого была обернута повязкой, он выкрикивал его имя.
– Ты меня не слышишь? – кричал он. – Ты что, не узнаешь меня? Это был Герман Болен. Рошек хладнокровно оценил ситуацию.
Если я не отвечу, рассуждал он, то Болен подумает, я сошел с ума.
Я должен успокоить его.
– Разумеется, я тебя слышу, Герман. Что с твоей головой?
– Пытался пробить ею ветровое стекло своего самолета. Я только-только из медицинской палатки. Наложили шесть швов. Совсем недавно из меня лилась кровь, как из заколотой свиньи.
– И как из плотины, – сказал Рошек. – Ты в конце концов угробишь себя этими своими поездками и полетами.
От плотины донесся глубокий, рокочущий гром. Громадный треугольный блок насыпи пониже гребня отделился и полетел на дно реки, подняв волны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92