Мне нужно сказать вам только одно. Перестаньте заниматься этой плотиной, ясно? Если вам угодно валять дурака с вашими школьными компьютерными моделями, пользуйтесь вашими собственными компьютерами и вашим собственным временем. Это все. Можете идти.
Он начал собирать со стола бумаги и складывать в свой дипломат. Фил, утопая в кресле, наблюдал за эксцентричным спектаклем старика. Если он правильно понял его последнее высказывание, Рошек полагает, что его сооружения не могут отказать, потому что это случилось уже с его ногами и есть, мол, предел невезения, которое может выпасть на долю одного человека. И это всемирно известный инженер, образец логики и объективности?!
– Ну? – сказал Рошек, взглянув на него. – Я же сказал: можете идти.
Фил выпрямился, но не встал с кресла.
– Мистер Рошек, – сказал он, – вы были очень несправедливы. Я надеялся, что вы дадите мне по меньшей мере минуту, чтобы я мог объяснить свои действия. В свою защиту я мог бы подчеркнуть, что...
– Что вы хотите сказать этим «в свою защиту»? – оборвал Рошек. – Здесь не суд. Я плачу вам жалованье и потому вправе приказать делать все, чего бы я от вас ни потребовал. И вот я приказываю, чтобы вы бросили заниматься плотиной в ущелье Сьерра. Вы уже причинили достаточно неприятностей, и я хочу положить этому конец. Вчера, как вы, возможно, знаете, а может быть и нет, я принес присягу в качестве президента Американского общества гражданских инженеров. Вам следовало бы прочитать этический кодекс. Согласно параграфу второму, инженеры должны действовать только в пределах своей компетенции.
– Я был президентом студенческого общества в колледже, – отчасти для самого себя сказал Фил, – и тоже знаком с этическим кодексом. Согласно параграфу первому, инженеры должны ставить вопросы безопасности, здоровья и благосостояния населения выше всего прочего.
– Что? Что вы сказали?
Фил встал, щеки его горели, сердце отчаянно колотилось. Он громко сказал:
– Я не заслужил того, чтобы на меня кричали и третировали меня, как младенца! – Фил сам удивился, что вообще способен что-то говорить. – В течение нескольких последних недель я был ближе к этой плотине, чем вы. Это верно, что еще до возведения сооружения в фундаменте было пробурено множество дренажных скважин, но случившееся пять лет назад землетрясение, возможно, изменило все это. И неправда, что ни одно из ваших сооружений никогда не оспаривалось: эта плотина после землетрясения протекает так сильно, что закупорка этих трещин обойдется в два миллиона долларов. Водохранилище этой весной заполнялось на пятьдесят процентов быстрее, чем вы сами рекомендовали пять лет назад.
Рошек был настолько изумлен таким взрывом, что не сразу смог заговорить. Его рот открылся и закрылся, а брови поползли высоко на лоб. Фил вырвал листок бумаги из блокнота и бросил его на стол.
– Здесь самые последние данные о протечке воды в галерее D. В каждом случае они выше, чем предусмотрел Теодор Рошек в технических условиях. Кто-то должен прямо сейчас отправиться туда, вниз, и все осмотреть, потому что на следующей неделе может оказаться слишком поздно.
Рошек скомкал этот листок бумаги в шарик и запустил им в стену. Он наконец обрел голос, и очень громкий.
– Я не нуждаюсь, чтобы вы объясняли мне, как надо заботиться о плотине. Я приказал вам явиться сюда не для того, чтобы выслушивать студенческие россказни. Они сейчас еще более неуместны, чем прежде, потому что вы уволены! Убирайтесь! Если сегодня утром окажетесь за своим рабочим столом, я арестую вас за вторжение в частное владение!
Фил попытался громко хлопнуть дверью, когда выходил из кабинета, однако гидравлические петли сделали это невозможным.
Глава 12
Джанет Сэндифер с трудом смогла узнать голос по телефону.
– Это ты, Фил? – спросила она, улыбаясь и хмурясь одновременно. – Голос у тебя забавный. Уж не проигрыватель ли я слышу?
– А я ждал, когда ты вернешься с обеда. Ну да, точно, это проигрыватель. Я тут в баре на улице Фигуэроса, провожу кое-какие исследования. Пытаюсь выяснить, можно ли вылакать пятьдесят бутылок пива и все еще удерживать этот бассейн в себе. Пятьдесят бутылок «Червезы». Полагаю, должен сказать, это какой-то мексиканский наркотик. А потом собираюсь покататься на роликовых коньках по шоссе.
– О чем ты говоришь?
– Тут есть один из этих маленьких игральных столиков-автоматов. ну, знаешь, что я имею в виду? Там, как в бильярде, скачут восемь больших шаров. Я ввязался в такую игру в пул с каким-то незаконно проживающим здесь – уточним, с виду иностранцем, – я таких в жизни не видывал. Я на два доллара впереди, хотя не играл is этот самый пул уже несколько лет! Должно быть, одарен от природы.
– А что насчет Рошека? Ты с ним говорил?
– Если бы ты была здесь, ты могла бы войти со мной в долю. Рошек? Имеешь в виду знаменитого инженера, который хапает все престижные награды? Да, я с ним говорил. Ну, я уж и поговорил с ним! Практически сказал ему, чтобы он пошел и трахнул сам себя. Да, я говорил с ним, это точно. Джанет, у этого мужика что-то с мозгами. Это самая непонятная история, с которой я когда-либо сталкивался. Я не шучу. Кто-нибудь должен срочно притащить его к психиатру, прямо через вход для неотложных случаев. Господи, я слышал о его скверном характере, но не знал, что он сумасшедший. Он говорил о моей смехотворной компьютерной программе и назвал меня студентом-новичком, пытающимся разорить его фирму. Сказал, что, если увидит меня где-нибудь там снова, арестует за вторжение в частное владение. Это было невероятно! Расскажу, когда увидимся, и ты подумаешь, что преувеличиваю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92