Если бы Шиферова тогда получила три года безусловных, то сейчас бы была жива.
– Это всегда так, Антон Игнатьевич! – живо подхватила Лариса. – Недаром ведь народная мудрость гласит: не сделаешь добра – не наживешь зла.
– Ни фамилии, ни имени носатого коммерсанта Шиферова не упоминала?
– Насчет имен и фамилий своих поклонников Клава скрытной была. Рассказывала, что он в горячих точках контрактником служил. Там «большие бабки» заработал. А наград разных и армейских значков у него, как у генерала.
– Где он живет?
– Я так поняла, вроде бы в райцентре.
– А в Новосибирске за кого Клава замуж выходила?
Хлудневская потупилась:
– Неудобно о мертвой говорить плохое.
– Я не из обывательского любопытства спрашиваю, – сказал Бирюков. – И не только плохое, хорошее меня тоже интересует.
Чуть поколебавшись, Лариса бойко заговорила:
– Кроме материальной выгоды, в новосибирской жизни у Клавы ничего хорошего не было. Сразу, как поступила на курсы парикмахеров, она пристроилась в сожительницы к престарелому ветерану. Не поверите, дедуля был старше ее на пятьдесят лет. Старуху свою он давно похоронил. До перестройки дедок возглавлял какую-то очень крупную торговую фирму. Имея в центре Новосибирска четырехкомнатную полногабаритную квартиру и двухэтажный кирпичный коттедж в дачном кооперативе «Родники». Наследников ни близких, ни дальних у него не было и, когда бес вселился ему в ребро, он все свое богатство официально завещал Клаве, чтобы соблазнить ее. Через полгода дедуля скоропостижно умер. Как установили врачи, от злоупотребления виагрой. Похоронив сожителя, Клава, будто в сказке о рыбаке и золотой рыбке, стала столбовою дворянкой.
– Это не вымысел Шиферовой?
– Чистая правда, Антон Игнатьевич. Была я и в квартире, и в дачном коттедже. Роскошь – невероятная! Видно, и при строгой партийной власти большие начальники умели хапать.
– Что Клава сделала с доставшимся ей богатством?
– Распродала все за бешеные деньги и переехала в райцентр. Здесь купила хорошую квартиру. Сделала полный евроремонт. Обставила дорогой мебелью. И, конечно же, обзавелась неимоверным количеством модной одежды.
– Почему не стала жить в Новосибирске?
– Альфонсы и рэкетиры всякие стали настырно к ней свататься. Как говорила Клава, надо было срочно уматывать из большого города, пока криминальные поклонники не охмурили или не пришибли.
– О жизни в райцентре что рассказывала?
– В основном, хвасталась. Живу, мол, роскошно, в средствах не нуждаюсь.
– Какая же необходимость заставляла ее работать за мизерные оклады то в кафе «Русалочка», то в сельском магазине, то наконец – в «Шпильхаузе»?
– Это объясняется просто. На словах у Клавы было одно, а на самом деле жизнь складывалась по-другому. Обустроившись в райцентре, Клава по легкомыслию вбухала оставшиеся деньги в финансовую пирамиду типа «Властелины» и… осталась на бобах.
– Поклонников часто меняла?
– Как модница – наряды. Но расставалась со всеми удивительно мирно. Ни о ком плохого слова не сказала и считала всех экс-ухажеров друзьями до гроба. Парни тоже хорошо к Клаве относились. Видимо, по-настоящему любили ее, что ли…
– Из-за ревности конфликтов не было?
– Никогда!.. – Хлудневская помолчала. – Не представляю, какому зверю ласковая Клава так круто насолила.
– Есть предположение, что она каким-то образом была связана с преступным миром, – сказал Бирюков.
– Ой, Антон Игнатьевич, мне в это трудно поверить. Блатных братков Шиферова боялась. Не случайно же она без сожаления уехала из Новосибирска.
Бирюков показал на фотографию:
– А с этим, у которого «нос на семерых рос», не могли у Клавы возникнуть сложности?
Хлудневская, задумавшись, пожала плечами:
– Когда Клава рассказывала о носатом поклоннике, я поняла так, что она, образно говоря, водила его за нос. В конце концов неопределенность могла ему надоесть. Сгоряча он мог озлобиться на непокорную Клаву и на своего соперника. Хотя в такое мне тоже трудно поверить.
О поклоннике с «ястребиной» фамилией или кличкой Лариса от Клавы не слышала. Зимой Шиферова упоминала какого-то Алика, с которым вроде бы хотела зарегистрироваться, но почему-то передумала. Больше Хлудневская ничего рассказать не смогла.
Вернувшись из клуба в родительский дом, Антон по настоянию матери вынужден был сесть за обеденный стол. Полина Владимировна настряпала гору пышных пирогов и ни в какую не отпустила сына без угощения. Еще большой пакет с гостинцами заранее приготовила для семьи. Усадила она за стол и приехавшего из Раздольного участкового. Когда оба насытились пирогами и выпили по большому бокалу чая, Двораковский передал Бирюкову протокол дознания. Внимательно прочитав его и посмеявшись над Кешиным «примечанием», Антон сказал:
– Вот теперь образ Альберта Беломорцева становится ближе к реальному.
По возвращении в райцентр Бирюков первым делом зашел к эксперту-криминалисту Тимохиной и попросил ее размножить привезенную из Березовки фотографию, чтобы вручить фото участковым милиции для опознания подозреваемой личности. В прокуратуре Антона встретил повеселевший следователь Лимакин. По сообщению полковника Тарана, возле дачного поселка «Астра» кузнецкие рыбаки-любители обнаружили утопленные в реке синие «Жигули» с треснувшим лобовым стеклом. К трещине в стекле добавилось пулевое отверстие, судя по которому можно предполагать, что первую пулю Беломорцев получил в грудь, сидя за рулем машины. Вторая пуля – в голову была, видимо, контрольной, но выстрел оказался неудачным. Получилось уникальное ранение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59