-
Вадим Алексеевич, к сожалению, некоторые поступки Ирины объяснить не смог.
Может быть, вы внесете какую-то ясность...
Алла Константиновна медленно раскрыла черную дамскую сумочку, вынула из
нее распечатанный почтовый конверт и подала Бирюкову:
- За день до страшной телеграммы Вадима Алексеевича мне в Ялту пришло
письмо от Ирины... Прочтите, после кое-что постараюсь объяснить.
Антон развернул тетрадный лист, исписанный с обеих сторон красивым
разборчивым почерком:
"Дорогая мамуля! Приближается мое девятнадцатилетие, а рядом - ни тебя,
ни бородатого Фарфорова, ни подруг. Все меня бросили. Даже с Лелькой К. на
днях окончательно разругалась. Она, дура, по-черному завидует мне и не
подозревает своим куриным умом, что мое "счастье" страшно жестокое. Ты,
конечно, усмехнешься и не поверишь в искренность этого письма - слишком
много я тебе врала. Но, клянусь всеми святыми, на сей раз ни капельки не
вру. За последнюю неделю часто вспоминала слезы, которые причинила тебе
своим дурным поведением, обдумала каждое твое словечко, когда ты
уговаривала меня остепениться и прекратить глупости. Бог мой, как ты была
тысячу раз права! Какой дурочкой выглядела я, мечтая о беспечном счастье! И
лишь теперь, накануне девятнадцатялетия, поняла, насколько жестоким и
наглым выглядит такое счастье. Мамуль, ты отдыхай спокойно, лечись. Я тебя
люблю и глупостей больше делать не буду. Когда вернешься из Ялты, все-все
объясню. И если последний раз меня простишь, клянусь, мы заживем с тобой
по-настоящему, как жили тогда, когда ты звала меня кисой. Бог мой, как
хорошо и как ужасно давно это было! Обнимаю и целую тебя в щечку. Твоя
непутевая доча Иришка".
Антон внимательно разглядел почтовый штемпель на конверте - письмо было
отправлено из Новосибирска в день отъезда Ирины в райцентр.
- Вы находились в ссоре с дочерью? - спросил Антон Аллу Константиновну.
- Да... Как только Ирина вышла замуж, мы с ней совершенно не встречались.
Ира звонила мне изредка, расхваливая свою жизнь, но... материнское сердце
не обманешь - в восторженном голосе я чувствовала фальшь...
- Вам известно, что Ирина проходила свидетельницей в суде по делу
картежников?
- Боже... Когда?..
- В прошлом году, перед самым замужеством.
- Моя вина - не знала... Ира тогда уже не жила со мной, - сказала
Крыловецкая и умолкла.
Бирюков отчетливо видел, насколько трудно ей говорить. Он налил из
графина воды, протянул стакан Алле Константиновне. Молчаливо сидевший рядом
с ней Фарфоров совсем ссутулился, схватил бороду в кулак и нервно дернул
плечом. Странно было смотреть на эту пару - даже убитая горем теща
выглядела моложе зятя. Отпив всего один глоток, Крыловецкая поставила
стакан на стол и продолжила:
- Наш конфликт с Ириной начался, когда она училась в десятом классе. За
погибшего в испытательном полете мужа мне установили приличную пенсию и
выплачивали до совершеннолетия дочери. Ирина, можно сказать, ни в чем не
нуждалась. Когда Ира перешла в десятый класс, она стала слишком много
уделять внимания своей внешности. Краситься стала до неузнаваемости. Часами
просиживала перед зеркалом... Из вещей не признавала ничего отечественного
- только импортное. Надолго исчезала из дома к подругам. Однажды пришла
нетрезвой... В другой раз в кармане ее шубы я обнаружила пачку дорогих
американских сигарет... Не на шутку испугалась и перестала давать Ирине
деньги. В ответ она закатила такую истерику, что меня с инфарктом уложили в
больницу. На какое-то время Ира стала прежней послушной девочкой, но... -
Алла Константиновна дрогнувшей рукой взяла со стола стакал, сделала еще
глоток, чуть помолчала. - Но стоило только мне немного отойти, все началось
сызнова. Школу Ира закончила еле-еле и заявила, что надо с годик отдохнуть.
Я кое-как уговорила ее хотя бы попытаться поступить в вуз. Она выбрала
водный и на приемных экзаменах познакомилась с Лелей Кудряшкиной...
Крыловецкая опять замолчала. Бирюков воспользовался паузой:
- Какие интересы, объединяли Ирину с Лелей?
- Точнее сказать: отсутствие интересов. - Алла Константиновна, видимо,
стараясь сдержать слезы, потерла переносицу, - Обе девочки хотели жить, не
затрачивая ни умственного, ни физического труда,
- Почему Ирина ушла от вас?
- Как-то я пришла с работы в накуренную квартиру и застала дочь у зеркала
за раскрашиванием ресниц. Не сдержавшись, назвала Иру тунеядкой и
нахлестала по щекам... В этот же день Ира ушла... Поселилась она вместе с
Лелей Кудряшкиной на улице Тургенева... Как они там жили и на какие
средства, не знаю... Несколько раз я приходила туда, пыталась установить с
дочерью контакт - бесполезно. Ира стала высокомерной, дерзкой... Больно
говорить такое о своем единственном ребенке, стыдно сознаваться в своей
беспомощности, но... так было. Все мои слова и мольбы отскакивали от Ирины,
как горох от стенки. Это были самые черные дни в моей жизни... Где, как я
упустила из-под контроля дочь - до сих пор не могу понять... Вот уж на
самом деле... Малые дети - малое горе, большие дети - большое горе...
Бирюков посмотрел на сутулящегося Фарфорова:
- Вадим Алексеевич, говорят, вы сильно ревновали Ирину...
Фарфоров вздрогнул:
- Кто такую чушь мог сказать?
- Знающий вас человек.
- Наглая ложь! Единственный раз я выставил за дверь полупьяного молодца,
который с комфортом разлегся спать в моей квартире.
- Простите, - извинился Антон и снова повернулся к Крыловецкой; - Вы
приехали, чтобы забрать... Ирину?
Алла Константиновна утвердительно склонила голову,
- Для этого вам надо зайти в прокуратуру и переговорить со следователем
Лимакиным, - сказал Антон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49