Черт! Может, призраки уже исчезли? Иначе почему нигде не видно этого дьявольского зверя?
Квип ещё раз высунулся. Никого. Стоит рискнуть. Так, где был портал? А-а, вон там.
Нет. Там. Нет, чуть левее. Проем должен находиться прямо напротив него на другой стороне лужайки. Трава слишком низкая, чтобы след Квипа остался на ней. Но он ведь не так уж далеко и убежал. Чтобы вернуться в замок, нужно идти… вон туда.
Или туда… Никакие львы ему не угрожают, и он может спокойно искать, пока не найдет. Если только…
Если только это не такой портал, который внезапно появляется и так лее внезапно исчезает, как некоторые из них имеют обыкновение делать. Тогда ворота могут закрыться, и Квип останется в полном… Нет, лучше не думать о таком.
Он снова натянул шапку, медленно встал, оглянулся по сторонам, осторожно вышел из укрытия и побрел через лужайку.
Он был уже в середине пути, когда раздался ужасный взрыв и на дальнем конце лужайки взлетели в воздух комья земли. От толчка Квип упал, сверху на него дождем посыпались обломки веток и всякая грязь.
Ошеломленный, он тем не менее уже почти поднялся, когда второй взрыв рванул среди деревьев, на том месте, где Квип только что стоял. Затем последовали и другие.
Шатаясь, он добрел до деревьев, но портала не обнаружил. Рухнул на землю под прикрытие кустов, прижался к земле и накрыл руками голову.
Артиллерийские залпы продолжали сотрясать землю. В оцепеневшем сознании Квипа зародилась ужасная мысль: не исключено, что ему уже можно не беспокоиться о своем золоте.
Скорее всего, он никогда больше не увидит замок.
Пиреон
Объединенная армада заполонила гавань. Кораблей было около четырехсот, и вся Аркадия встречала приветственными криками парусники, галеры и баркасы. Большую часть кораблей составляли длинные парусные галеры обтекаемой формы — излюбленный стиль аркадийцев. Но встречались и переделанные для военных нужд торговые суда, рыбацкие лодки и какие-то невообразимые посудины. Для того чтобы собрать их здесь, пришлось тщательно обыскать все гавани на Средиземном море.
Трент сидел за столом перед своей палаткой, установленной на подветренном склоне холма над гаванью, и пытался заставить себя хоть что-нибудь съесть. Он знал: после того, что должно вот-вот произойти, кусок точно не полезет ему в горло.
Впрочем, он и сейчас не лез. На столе красовались хорошо выдержанный сыр из Тираса, порезанный крупными кусками, жаренный в масле молодой ягненок, лук, чеснок и очень вкусный местный хлеб; было тут и чудесное красное мегаранское вино. Но все, на что Трент оказался способен, — отрезать ещё один ломтик сыра.
Юный слуга, Стрефон, предложил ему ещё вина. Ладно, с вином уж как-нибудь можно справиться.
— Спасибо, — сказал Трент.
Стрефон поклонился и вернулся в палатку.
Новоявленный военный советник отпил вина, вытер рот рукавом. И отодвинул сыр в сторону.
Нет, еда и человеческие жертвы несовместимы.
Он взглянул на небо. Три недели кряду оно было затянуто тучами, яростные ветры пригоняли одну грозу за другой. Подобной погоды в регионе не наблюдалось уже целое столетие, так сказали Тренту. Флот дважды пытался пересечь Тирренское море, чтобы попасть в дарданайские воды, и оба раза отвратительная погода заставляла моряков вернуться. Антемион был убежден — боги против него, и с каждым днем проникался уверенностью, что умилостивить их может только величайшая жертва.
Откуда он это знал? Так ему, видите ли, было сказано во сне.
Черт бы побрал эти их сны! Что можно противопоставить такому заявлению?
Давай убьем того-то. Почему? Ну, понимаешь ли, во сне мне привиделось…
И что тут поделаешь?
Трент вздохнул. Что толку осуждать этих темных людей? В эту древнюю эпоху люди слишком богобоязненны, и ещё не одно столетие минует, прежде чем взойдет солнце разума — если оно вообще когда-либо взойдет. (Ему все время приходилось напоминать себе, что это не Земля и что здешняя история вовсе не обязательно должна развиваться в точности так же, как на Земле.) Ничего лучше эти люди пока не знают; суеверие стало для них способом выжить. Боги разговаривают с ними во снах, через оракулов, но не устами священников. Если боги требуют крови (и Тренту также приходилось все время напоминать себе, что человеческие жертвы, в общем-то, тут были редкостью), они получают кровь. А по большей части удовлетворяются куском жареного барашка. Но иногда — только иногда — им хочется чего-нибудь более экзотического.
Проклятье! Трент отпил ещё превосходного вина.
Больше всего его огорчало, что он не сумел предотвратить то, что должно было произойти. Он пытался — убеждал, спорил, доказывал, даже льстил — до посинения. Без толку. Антемион остался непреклонен в своем убеждении, что утихомирить гнев богов способно одно — принесение в жертву его собственной дочери.
Ну, может, она и впрямь его дочь, хотя её матерью была одна из его наложниц, а они все спят тут с кем попало и даже не скрывают этого. Может, Антемион — отец девочки, а может, и нет. Ещё день назад он, скорее всего, даже не знал о её существовании.
Ну а если она и не его дочь — так что? Какая разница? Сыр все равно в горло не полезет. Трента не покидало ощущение вины за то, что ему не удалось переубедить Антемиона. Он чувствовал — несколько раз король был близок к тому, чтобы согласиться с его доводами. Если бы только Трент сумел лучше обосновать свою точку зрения, или измыслил какой-то особо хитрый аргумент, или…
Нет, не надо себя обманывать, он сделал все, что мог, и потерпел неудачу. Все очень просто.
И, если разобраться, какое ему-то до всего этого дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54