О корабле по-прежнему ничего не было известно, да и вряд ли могли появиться какие-то вести. Самые опытные эксперты утверждали, что скорее всего корабль был поглощен дисконтинуумом во время последнего прыжка. Такое случалось при взрывах сверхновых, хоть и редко — по той простой причине, что сверхновые взрывались не так уж часто по человеческим временным меркам. Во всей Галактике такие взрывы происходили не чаще одного-двух раз в год и обычно в районах, не населенных людьми.
Популярные журналы уже наперебой взывали к Императору (само собой, уважительно) и Фараду Синтеру (куда менее уважительно) и выражали пожелание хорошенько подумать над изменением маршрута спасательных кораблей.
Чен мрачно усмехнулся. Пусть Синтер переваривает.
Конечно, если он в ближайшее время не получит утешительных новостей от Морса Планша, придется подыскивать замену Лодовику, и притом довольно срочно. У Чена было четыре кандидатуры на этот пост. Никто из них и близко не мог сравниться с Лодовиком, но все это были достойные сотрудники Комитета Общественного Спасения. Чен предпочел бы назначить одного из них своим помощником, а остальным троим поручить второстепенные программы, объяснив свое решение тем, что Комитет впредь должен быть готов к утрате ведущих сотрудников.
Трое комитетчиков были обязаны Чену кое-какими привилегиями, и он мог воспользоваться этим для внедрения верных мужчин и женщин в их офисы. Взмахнув рукой, Чен прервал поток поступавших новостей, встал и одернул одежду. Выйдя на балкон, он залюбовался закатом. Конечно, настоящего солнца здесь видно не было, но, согласно распоряжению Чена, дисплеи купола над Имперским сектором регулярно ремонтировали, и здесь можно было наслаждаться зрелищем заката солнца точно так же, как во времена юности Чена — повсюду на Тренторе. Не без удовольствия Чен несколько минут созерцал искусственный закат, а потом заставил себя отвлечься и сосредоточиться на мыслях о будущем.
Чен днем редко спал более часа — как правило, около полудня. Это позволяло ему весь вечер посвящать исследованиям и подготовке к работе с утра. Днем, когда он спал — как правило, в течение получаса, — Чен видел сны. Сегодня ему снилось детство — впервые за многие годы. Чен знал, что сны редко бывают отражениями реальных повседневных событий, но они могли указывать на некоторые личные проблемы и накопившуюся усталость. Чен с большим вниманием относился к ментальным процессам, происходившим на подсознательном уровне. Он знал, что именно на этом уровне течет большая часть его самой важной работы.
Он представлял, что он — капитан собственного звездолета, в команде которого служат прекрасные звездолетчики, то есть подсознательные мыслительные процессы. Его долг капитана состоял в том, чтобы команда всегда была начеку и действовала слаженно и четко. Поэтому Чен ежедневно в течение двадцати минут выполнял особые ментальные упражнения.
Для этой цели у него имелся аппарат, разработанный специально для него величайшим психологом на Тренторе — а быть может, и во всей Галактике. Психолог этот пропал без вести пять лет назад после шумного придворного скандала, спровоцированного Фарадом Синтером.
Как же много было всевозможных подводных течений, накладок, переплетений! Чен относился к своим злейшим врагам, как к самым близким соратникам, и порой даже испытывал к ним чувство, родственное состраданию, когда те сходили с дистанции — один за другим, жертвы собственной ограниченности и слепоты.
Синтер же должен был поплатиться за свой воинствующий идиотизм.
Глава 11
Гэри жил в скромной квартире в университетском кампусе — это было его третье по счету жилище со времени смерти Дорс Венабили. Он никак не мог найти место, где чувствовал бы себя как дома, уютно. В течение нескольких месяцев (в данном случае, правда, в течение десяти лет) им неизбежно овладевала страсть к перемене мест независимо от того, насколько бесцветно и неинтересно было обустроено место его обитания. Порой он ночевал в Библиотеке, объясняя это тем, что наутро ему нужно как можно раньше приняться за работу. Он так и делал, но не это было главной причиной.
Где бы ни находился Гэри, он был очень одинок. Чтобы сменить место жительства, Гэри прибегал к тому, что ему обычно претило, — пользовался своим привилегированным положением в Университете и Имперской Библиотеке. Он позволял себе эти маленькие чудачества в надежде, что сумеет завершить работу над Проектом до конца жизни. Приближение к концу работы оказалось чудовищно трудным: Гэри хорошо помнил самое ее начало, и эти воспоминания были куда более волнующими и приятными, чем суровая реальность нынешних дней.
Именно поэтому он почти мечтал о том, чтобы суд над ним состоялся поскорее — это был шанс лично столкнуться с Линь Ченом и вынудить Императора предпринять соответствующие действия. Тогда все станет ясно. Тогда все будет кончено.
Когда Селдон служил премьер-министром при Клеоне I, он, хоть и крайне редко, прибегал к использованию своего положения, но делал это исключительно для получения необходимой информации. Тогда одной из ключевых проблем психоистории было понятие непредвиденных культурных и генетических изменений — то есть то, каким образом можно учесть влияние на ход истории отдельных личностей.
В те времена Селдон не задумывался всерьез о важности психологических способностей таких индивидуумов, как его внучка или ее отец, Рейч. Понятие о подобных явлениях он имел самое абстрактное. Потому, кстати, он не слишком понимал и силу Дэниела.
Все они, безусловно, обладали редким даром убеждения, и за последние несколько лет Гэри лично удостоверился в том, что психоистория непременно должна учитывать такие способности, — удостоверился на примере Ванды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148