Вы у меня на мушке.Я не пошевелился.Звонкий голос снова вонзился мне в уши:– Слушайте, мистер, для ваших стройных ног у меня тут три раза по девять грамм, а если не поможет, то еще семь – для вашего брюха, и запасные обоймы – а перезаряжаю я быстро – опомниться не успеете. Выходите, нет?– Брось игрушку! – заревел я на нее. – Или я сейчас вышибу ее у тебя из рук.Голос мой звучал как чужой – какой-то незнакомый мне хриплый бас.– О, какой темпераментный джентльмен! – ее голос на мгновение дрогнул, но тотчас зазвенел по-прежнему твердо. – Ну, выходите? Считаю до трех. Смотрите, какое я вам даю преимущество – у вас есть двенадцать толстых больших цилиндров, чтобы спрятаться, – а может, в ней все шестнадцать? Правда, ноги спрятать некуда, и им будет больно. Поврежденную щиколотку люди, случается, лечат годами и не всегда успешно...Я выпрямился и взглянул прямо в ее фонарь.– Угу. Я тоже слишком много разговариваю, когда трушу, – сказал я.– Не двигаться! Не двигаться больше ни шагу! Вы кто?– Говенный сыщик – то бишь, для вас – никуда не годный частный детектив. Но вам какая разница?Я двинулся к ней вокруг машины. Она не выстрелила. В шести футах от нее я остановился.– Стойте! Не подходите! – яростно выпалила она после того, как я остановился.– Ну разумеется. А что это вы там разглядывали на спуске вашей вращающейся фарой?– Там человек.– Раненый?– Боюсь, что мертвый, – ответила она просто. – Да вы сами, похоже, полумертвый.– Меня стукнули по голове, – объяснил я. – После этого у меня всегда синяки под глазами.– Милый юмор, – сказала она. – Как у служителя в морге.– Давайте-ка взглянем на него, – грубовато перебил я. – Можете идти за мной с вашим пугачом, если с ним вы чувствуете себя увереннее.– Я и так чувствую себя уверенно как никогда, – сердито огрызнулась она и повернулась ко мне спиной.Я обошел маленькую машину, на которой она приехала. Обыкновенный автомобильчик, чистенький, ухоженный, блестевший в слабом отсвете заходящего месяца. За спиной я услышал ее шаги, но не обратил на них никакого внимания. Поднявшись примерно до середины склона, я в нескольких футах от дороги заметил человеческую ногу.Я посветил лежащему фонариком прямо в лицо, то же самое сделала и девушка, и я увидел его всего. Он лежал под кустом, распластавшись на спине, в той самой позе – «мешок тряпок», – которая не оставляет сомнений, означая всегда одно и то же.Девушка молчала, держась поодаль от меня и тяжело дыша. Но фонарь она держала твердо, как закаленный ветеран отдела по расследованию убийств.Одна рука покойника была отброшена в сторону и так и застыла со скрюченными пальцами в каком-то хватательном жесте. Другая лежала под спиной, а пальто было перекручено так, словно труп сбросили сверху, и он катился до этого куста по склону. Густые белокурые волосы слиплись от глянцевито черневшей под луной, как сапожная вакса, крови, и на лице тоже была, смешанная с грязью и серой пылью, кровь. Шляпы его я не видел.И вот тут-то я чудом избежал своей пули. До самого последнего мгновения я и не вспоминал о лежащем у меня в кармане свертке с деньгами. А теперь эта мысль внезапно пронеслась у меня в мозгу и прямо-таки ударила меня по лбу, так что я, не раздумывая, быстро сунул руку в карман. Со стороны это должно было выглядеть именно так, как выглядит быстрый рывок руки за пистолетом.В кармане было пусто. Я вытащил руку и оглянулся на девушку.– Мистер, – с трудом выдохнула она, – если бы я не составила себе мнения о вашей физиономии...– У меня в кармане было десять кусков, – сказал я. – Деньги вот этого типа. Я должен был расплатиться вместо него. Выкуп. Я только сейчас вспомнил про эти десять тысяч. У вас самая восхитительная нервная система, какая только может быть у женщины. Я не убивал его.– Я и не думала, что вы его убили, – сказала она. – Кто-то должен был здорово его ненавидеть, чтобы так размозжить ему голову – почти пополам.– Я был с ним знаком недостаточно долго, чтобы возненавидеть, – сказал я. – Посветите-ка еще раз.Я опустился на колени и принялся обшаривать его карманы, стараясь не слишком нарушить положение его тела. В карманах была серебряная мелочь, несколько мелких купюр, ключи в узорном кожаном кошельке, обычный бумажник с обычным окошечком для водительских прав и обычными, засунутыми под права страховыми карточками. Денег в бумажнике не было. Интересно, почему они не потрудились обыскать его как следует? Наверное, увидели фары и ударились в панику. Иначе они вытащили бы все, даже подкладку от пальто оторвали бы. Я рассматривал в луче ее фонарика кучу мелочей: два тонких носовых платка, хрустящих и белых, как сухой снег, полдюжины бумажных спичечных книжечек из шикарных ночных заведений, массивный серебряный портсигар, тяжелый, как кирпич, и полный его импортных сигарет с монограммой; еще один портсигар – китайский шелк на черепаховой рамке, с каждой стороны вышит извивающийся дракон. Я открыл его; внутри, прижатые резинкой, лежали три длинные папиросы – русские, с полым мундштуком. Я вытащил одну. На ощупь она была сухая и очень старая.– Может быть, для леди, – сказал я. – Сам-то он курил другие.– А может, это вроде талисмана, – дыша мне сзади в шею, произнесла девушка. – Я знала одного парня, который курил такие же. Можно взглянуть?Я протянул ей портсигар, и она светила на него фонариком, пока я сердито не крикнул ей, чтобы светила вниз. Впрочем, ничего интересного я больше не нашел. Захлопнув портсигар, она вернула его мне, и я сунул его Полу в нагрудный карман.– Все, – сказал я. – Спасибо. Тот, кто его пристукнул, не убрал за собой, потому что боялся оставаться на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23