Вычисленная Айрин траектория «Вандерера» была свободна от металлических и пластмассовых лун, но оставались еще военные корабли, лайнеры, торговцы. И невозможно было отличить одну траекторию от другой.
Вероятность столкновения была почти стопроцентной. Бурное взаимодействие между телами происходит не просто в космосе, а в пространстве-времени. У Черного Барта был шанс, и он проиграл. Если учесть его ошибки, то вероятность успешного завершения их путешествия должна резко возрасти.
Это была паутина, это была сеть, нити которой имели различную интенсивность свечения.
— Держись подальше от ярких траекторий, — посоветовала ему Айрин. — Если, конечно, сможешь.
«Если смогу», — подумал он.
Одна из таких траекторий, раскаленная цепочка, линия голубого огня, петлей уходящая во мглу бесконечности, возникла перед самым носом корабля. Можно было пройти сквозь нее, а может, и нет. Было в ней что-то пугающее. Она казалась… чересчур плотной… Траффорд действовал быстро. Инерциальный двигатель выдал резкий боковой импульс. Маневр смог бы полностью сокрушить торговый корабль, но военные корабли строились с учетом резких боковых перегрузок. Корабль резко скрипнул, некоторое его оборудование оказалось недостаточно крепким. Сюзанна тревожно вскрикнула, огонек масс-индикатора вспыхнул ярко-синим пламенем. Она сказала потрясенно:
— Где-то близко.
— Скажи, пожалуйста, — пробормотал Траффорд, ложась на прежний курс.
— Масс-индикатор засек его.
— Это плохо.
Они прошли через светящуюся паутину, поглотившую «Вандерер», переплетение траекторий кораблей и спутников, через путаницу траекторий метеоритов, столкновение даже с самым мелким из них могло обратиться катастрофой для них.
Управляя работой двигателя Маншенна, Айрин и Бронхейм все время тихо бормотали что-то друг другу, и только однажды Айрин громко выругалась. Их работа давала менее заметные результаты, чем у Траффорда, но была, такой же тяжелой. Изобретатель Маншенн никогда, наверное, не предполагал, что с его двигателем будут работать в таком тесном объеме пространства. Еще более страшную опасность, чем та, с которой справился Траффорд, первым зафиксировал осциллограф. Это было взаимодействие огромных сил, громадного темпорального притяжения планет, биллион на биллион мегатонн, стремящихся сокрушить этого наглого непрошеного гостя.
Корабль ударило, да так, словно заводную игрушку пытались раздавить огромными лапами, которым по плечу управлять целыми мирами. Его ловко и искусно подняли, заставили выпрыгнуть из гигантской пасти, которая готова была сомкнуться за кормой, и потом корабль мягко заскользил по жерновам фабрики пространства-времени. Маленький проворный жучок, удирающий от пальцев, стремящихся его раздавить, муха, случайно избежавшая смерти от космической мухобойки.
Перед ними совсем близко был Антрим. Громадный круг, обширное кольцо рассеянного света. Это была зелено-золотая поверхность, затмившая все остальное, неровная поверхность, пульсирующая с удивительной, странной медлительностью. Она была, словно амеба, протоплазма, наполненная люминесцирующими флюидами. И она была материальной. Твердая, жидкая, полужидкая, здесь было безразлично. При скорости «Вандерера» одной микросекунды было бы достаточно, чтобы, коснувшись планеты, корабль превратился в облачко металлического газа. Такой видел ее Траффорд, вспомнив первого человека, попытавшегося осуществить этот маневр и так никогда и не достигшего поверхности своей планеты. Потом он вспомнил, что Черный Барт оказался глубоко в атмосфере, когда его корабль пересек траекторию орбитальной крепости. Похоже, «Вандереру» была уготована та же участь, ведь огромная скорость сделает и воздух твердым, как камень. А тем времени вокруг мельтешили траектории кораблей и спутников, которые в пространстве-времени надежно ограждали опекаемый ими мир.
Теперь они были уже под поверхностью, их окружила тьма, но не такая глубокая, как предполагал Траффорд. Светящиеся всполохи появлялись то тут, то там. Вновь и вновь он давал боковые толчки, есть ли в этом какой-то смысл, он сам толком не знал, но понимал, что если не сделает этого, то вообще уже никогда ничего не узнает. Потом стало еще хуже. Отблеск наружного огня заполнил рубку управления, он вырывался из самых глубин раскаленного нутра планеты. На раскаленный камень и металл смотреть было просто невозможно, так как он резал глаза. Возникло ощущение жара, невыносимого давления. Всего лишь иллюзия, но весьма неприятная и даже больше — просто ужасающая.
Потом вновь пришла темнота, а следом появился сверкающий узор огней. Это были звезды. Они проскочили. Они промчались сквозь неизведанное, сквозь самое сердце планеты, вырвались в благословенную пустоту космоса, и у них за кормой, всего по прошествии каких-то нескольких секунд, возникла обратная сторона Антрима.
Масс-индикатор оказался бесполезным, радар вообще бездействовал, и Траффорд только своим чутьем определил момент, когда они вышли за пределы поверхности планеты. Его рука метнулась к выключателю.
— Все в порядке, — сказал он, наконец. — Перекройте привод.
— Капитан, — проговорил Метзентер. — Галличеки. Один корабль. Мне кажется, где-то рядом.
— Они ждали нас?
— Нет.
— Ладно. Мистер Таллентайр — за дело. Действовать, как договорились.
— Есть, действовать, как договорились, — произнес артиллерист разочарованно.
Вначале возникло мимолетное чувство дезориентации. «Вандерер» возвратился в обычный континуум. Потом вдруг вокруг них появились звезды — незыблемые, яркие точки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32