— У меня были причины, — сказал Клаверинг.
— Они всегда есть, — согласился старик. — Но продолжайте.
— Я могу вам доверять? — спросил Клаверинг.
— Мне доверяют все — даже охранники, даже комендант. Приходится.
— Почему вас не выпускают?
— Их доверию тоже есть предел. Кроме того… Вы знаете, у меня нет желания снова возвращаться в мир. Во многих отношениях я здесь свободнее, чем снаружи. Конечно, я не могу одеваться, как хочу — но зато мне не нужно оплачивать счета портного.
— Ладно, — резко сказал Клаверинг. — Я вам верю. Здесь есть жучки? Мне кажется, это единственное место, где можно поговорить…
— Это место трудно назвать современной тюрьмой, — сказал доктор. — И вы убедились в этом сами. Никому из них не хватило бы ума установить микрофоны.
Разговаривая, он писал в блокноте. Он поднял его так, что Клаверинг смог прочитать корявые слова.
«Конечно, здесь жучки. Но продолжайте говорить. Для важных вещей пользуйтесь блокнотом».
— У меня есть немного денег, — сказал Клаверинг. — Вернее, было. Они были в бумажнике в кармане куртки. Думаю, они сейчас в сейфе коменданта…
Он писал: «Я здесь посторонний — я думал, что тюрьма будет лучшим местом, чтобы установить контакты…»
— Может быть, они еще там, если вам очень повезет, — сказал доктор.
«Что мне нужно, — писал Клаверинг, — так это имя хорошего скупщика». Он сказал:
— Я надеюсь, что вы могли бы помочь мне получить эти деньги. В других мирах заключенные могут совершать покупки в магазинах снаружи — тюремной диете требуется добавка.
— В других мирах, — сказал доктор, — заключенных балуют.
Он написал:
«Я слышу, что сюда идут. Я должен вырвать эти страницы».
— В конце концов, — сообщил Клаверинг удаляющейся спине, — мы же человеческие существа.
— Так ли? — спросил доктор. Послышался шум текущей воды. — Так ли?
— И свинья не стала бы жрать бурду, которой здесь кормят, — заявил Клаверинг.
Дверь открылась. Вошел высокий мужчина в простой черной одежде, сопровождаемый двумя охранниками. Он небрежно кивнул старому доктору, который ответил таким же кивком, и встал у кровати Клаверинга, холодно глядя на него сверху вниз.
Клаверинг уставился на него в ответ. Как и тогда, когда он впервые увидел коменданта в его конторе, он подумал: «Что бывший космонавт может делать на этой должности?» В других тюрьмах, которые он знал, комендантами были или отставные военные, или полицейские офицеры высокого ранга.
— Серьезных повреждений нет, я полагаю? — сказал комендант доктору.
— Нет, благодаря вашим дуболомам. Он будет жить.
— Здесь, — заявил комендант Клаверингу, — не дом отдыха. В этом мире, как и в любом из миров Приграничья, мы не миндальничаем с преступниками. Преступники могут приезжать сюда, как это сделали вы, чтобы избежать последствий своих преступлений в других местах Галактики. Если из них получаются хорошие граждане — то добро пожаловать. Если нет…
— Я уже начинаю сожалеть, что прилетел сюда, — распухшими губами пробормотал Клаверинг.
— Без сомнения. Без сомнения, вы привыкли к тому, что с вами обращаются, как с пациентом больницы, а не как с заключенным, как с интересным случаем, который должны изучать вежливые и внимательные психиатры. Здесь, на Фарэуэе, мы признаем только одну школу психологии.
— Какую же? — спросил Клаверинг, почувствовав, что от него ждут этого вопроса.
— Павлова, — ответил комендант.
— Трудно, — заметил доктор, — создать условный рефлекс против плохих поступков у взрослого человеческого существа.
— Мы можем попробовать, — ответил комендант.
Наконец, без сокращения срока за хорошее поведение, шесть месяцев прошли. Клаверинг последний раз побеседовал с комендантом, сдал свою тюремную униформу и, получив свою гражданскую одежду, обнаружил, что часы, бумажник и деньги пропали. Его протесты вызвали только смех.
У ворот тюрьмы его встретила наземная машина с огромными белыми буквами на бортах: «Общество помощи заключенным». У него не было выбора, кроме как принять предложенную помощь. Он проехал обратно до Фарэуэй-Сити, сидя рядом с водителем, огромным мужчиной, который, судя по его виду, являлся бывшим полицейским. «Нищета, — подумал Клаверинг, — сводит вместе разных людей».
В пригороде они подъехали к блеклому, похожему на барак зданию, которое очевидно — поскольку его обитатели не скупились в использовании неоновых вывесок — представляло собой штаб Общества. Водитель машины отвел Клаверинга в офис, где отталкивающе толстая женщина записала его данные. Ему сказали, что Общество найдет ему работу, предоставит жилье и питание — размер которых будет определяться его недельной зарплатой, — пока не наступит время, когда он сможет сам о себе позаботиться. Работа, как оказалось, уже ждала его — в одной из фирм по импорту была вакансия младшего клерка. Он должен был начать на следующее утро.
Клаверинг поблагодарил женщину скорее вежливо, чем искренне, и тощая девица отвела его в скромно обставленную комнатку. Девица повернулась, чтобы уйти.
— Подождите! — окликнул ее Клаверинг. — Пожалуйста…
Девица угрюмо проговорила:
— Старую болтунью удар хватит, если я не вернусь в офис ровно через две секунды.
— Ну и пусть, — сказал Клаверинг. — Какие здесь правила?
— Вы сами убираете свою кровать и подметаете пол, — сказала девица. — Вы едите в семь тридцать и в восемнадцать часов. По субботам и воскресеньям общежитие кормит вас также полдником. Ничего хорошего.
— Но я имел в виду — каковы шансы выбраться отсюда?
Она рассмеялась:
— Никаких. Когда из зарплаты у вас вычтут стоимость проживания и питания, денег у вас останется только на пару уколов и пачку сигарет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37