- Как это нет рыбы, Хат? Рыба есть.
- Эта?
Не оборачиваясь. Хат швырнул к ногам Кати шипастую оливково-серую рыбину.
- Ешь сама.
Третий, заросший по самые глаза мужчина удовлетворенно кивнул: "Да-да, ешь сама". Нор в ярости сжал кулаки, готовый броситься на обидчика Кати. Но девушка молчала. Она думала.
Да, это была не та рыба, которой издревле питалось племя. Та, нежно-белая, гладкая и еще темноспинная, плоская, ловилась все реже, а вместо нее попадались вот эти уродцы, о которых умудренная опытом Оалу сразу сказала, что они ядовиты. Но Кати давно уже посещали сомнения. Откуда Оалу знала, что шипастую рыбу есть нельзя, если она ее не пробовала? Что-то тут было не так. Может быть. Оалу вынесла свой приговор, потому что обязана была знать все и на все давать ответы, как то положено главе рода? Может быть, боязнь обнаружить свое неведение заставила ее поспешить?
Племя постоянно жило под угрозой гибели, любой неосторожный шаг был опасен, и потому главе рода повиновались беспрекословно. Еще вчера Кати оставила бы сомнения при себе. Но сегодня был слишком необычный день!
Неожиданно для всех и для себя тоже она подняла рыбину, вырвала из нее внутренности и впилась зубами в мясо. Нор вскочил, чтобы вырвать из ее рук отраву, но Хат намертво вцепился в него.
- Не мешай! - прорычал он. - Может, она сдохнет, а может, и спасет нас от голода.
Кати ела оливковую рыбу. Мясо было нежным, но непривычным на вкус. Впрочем, на вкус люди племени не обращали внимания. Съедобно или несъедобно - все остальное не стоило внимания.
Кати сплюнула чешую и отбросила обглоданный скелет. Мужчины смотрели на нее с почтением и страхом. Кати ждала, что ее желудок схватят судороги и она умрет. Но пока ничего не происходило. Она села на валун. Так они просидели более часа - Кати в центре, мужчины по сторонам. Они сидели и молчали, скрывая свои чувства. Тучи сошли с неба, стало жарко, мужчины сбросили с себя шкуры. Кати не шелохнулась. У Нора задрожали губы. Судорожно глотнув воздух, он схватил вторую рыбину и съел ее. Никто не возразил. Волосатый голодно засопел. Хат заговорил сам с собой.
- Оалу сказала: "Кто съест, тот сразу умрет". Кати съела и не умерла. Нор съел и тоже не умер. Они нарушили запрет. Зато они сыты. А Хат голоден. Кого должен слушать Хат? Мудрейшую или ослушницу? Хат должен слушать свой желудок, вот кого должен слушать Хат.
Он взял две рыбины и одну протянул Заросшему. Тот отчаянно замотал головой.
- Оалу сказала "нельзя", - хрипло проговорил он. - Оалу мудрая...
- Кати еще мудрей! - звонко воскликнул Нор. - Колючей рыбы много, мы можем остаться, где тепло.
- От тепла болеют, - неуверенно возразил Заросший.
- Тогда почему мы греемся у костра? - нетерпеливо спросил Нор.
Хат ничего не говорил - он доедал последнюю рыбину. В желудке становилось все теплее и теплее, и Хат был счастлив.
Заросший завистливо сглотнул слюну. Украдкой осмотрелся. Рыбы ему уже не осталось.
- Нам не надо идти за холодом, - громко сказала Кати, вставая. Иноплеменник был прав: в тепле больше дичи.
- Что ты говоришь! - испугался Заросший. - Иноплеменники всегда лгут...
- Почему? - удивился Нор.
- Потому что они наши враги, - убежденно ответил Заросший.
- Ты думаешь словами Оалу, - сказала Кати. - А я думаю своими. И ты думай своими.
- С рыбой Оалу ошиблась, - вставил Хат.
- Кати мудрее ее, - повторил Нор.
- Да я что... - смутился Заросший.
В глубине бухты раздался громкий треск. Огромная глыба льда, подточенная водой, отделилась от ледника и, сверкнув хрустальной изнанкой, рухнула. Брызнули осколки.
- Скоро льда совсем не останется, - сказала Кати. - Надо думать, как жить дальше.
- Вот вы с Оалой и думайте, - сказал Хат. - А нам поторопиться надо с починкой и наловить побольше. Сегодня племя будет плясать.
Никто не заметил, как от скалы, прикрытая выступом, бесшумно отделилась чья-то тень. Притаившаяся Оалу все слышала. Но недаром уже столько лет она была главой племени. Если она многого не знала, то одно она усвоила твердо: спорить надо только тогда, когда исход спора заранее предрешен в твою пользу.
Оалу заспешила к пещерам, чтобы опередить Кати. Сделать это было нетрудно, так как Кати сначала помогла мужчинам наловить рыбы. Потом она взяла Нора за руку.
- Пойдем.
День был прекрасен, это был ее день. Когда они отошли поодаль, Кати сказала:
- Ты смелый, Нор. Сегодня день перемен. Сегодня, если ты хочешь, ты станешь моим мужем.
Нор обрадованно и нежно посмотрел на Кати.
Последний обрывок тучи было закрыл солнце, но оно стряхнуло с себя липкие объятия, и яркий, горячий свет залил побережье. В укромном уголке, где росло дерево, было тихо, и Кати с Нором были там счастливы.
- Теперь иди, - сказала наконец Кати. - Племя ждет улова, а мне надо поохотиться на куропаток.
Но на пути ей встретилась Оалу. Женщина ждала ее, всматриваясь с высокой скалы.
- Кати? - окликнула она. - Мы ждем тебя в пещере совета, чтобы слышать твое слово.
- Мое слово? - удивилась Кати. Раньше ее никогда не приглашали в пещеру совета.
- Надо принять важное решение, - медленно и веско проговорила Оалу. Ее цепкие глаза внимательно смотрели на девушку. - Ты уже достаточно мудра, чтобы подать хороший совет. Я так считаю.
Услышанное польстило Кати. Хотя она больше и не верила в непогрешимость Оалу, в ее памяти жили благородные воспоминания о том времени, когда ей думалось, что именно недоступная другим мудрость Оалу оберегает племя от всех и всяческих бед. Кати почтительно наклонила голову. Оалу чуть-чуть усмехнулась.
- Пошли.
Когда-то Оалу была сильней всех женщин племени.
1 2 3 4