Ничего не понимая, я рванул дверь, да так и застыл на пороге. По полу, сметая стулья, катался клубок сплетённых тел, это было так дико и неожиданно, что я не сразу сообразил, чьи это красные искажённые лица, заломленные руки, хрипящие рты, кто с кем дерётся, что все это означает и почему. А когда я наконец разглядел дерущихся, то это был шок посильнее прежнего.— Вы что! — заорал я и кинулся их разнимать.Это было непросто, потому что обе вцепились друг другу в горло, обе были сильны, обе исступлённо ломали сопротивление противника, но я пришёл в такую ярость, что мигом, точно котят, отшвырнул к одной стене Эю, а к другой — Жанну. Да, во второй воительнице я, к своему изумлению, признал Жанну…— Вы что, с ума посходили?!— Это ты сошёл с ума!… Откуда здесь эта драная кошка?!Одежда Жанны была разодрана в клочья, располосованное лицо пылало обидой и гневом. Эе тоже досталось, и в её глазах была ярость, только холодная, напряжённая, как у человека, который знает, за что и почему он дерётся. Едва оправившись от толчка, который её отбросил, она со звериным упрямством в бешено холодных глазах опять ринулась к Жанне, но подвела недолеченная нога, Эя оступилась в прыжке. Я тут же схватил её за руки, в них была неженская сила, вдобавок Эя не замедлила пустить в ход зубы, но я тоже был в бешенстве и, чем попало скрутив эту тигрицу, кинул её на кровать.— Что здесь происходит? — рявкнул я, переводя дыхание.О небо, давно ли я пытался постичь теорию иной Вселенной и мысленно побеждал само время?!— Это ты меня спрашиваешь?…Взгляд Жанны полыхал презрением. Я очутился меж фуриями, только Эя смотрела не на меня, а на Жанну, и её руки, к счастью, были укрощены путами, в которых я не без удивления признал оторванные рукава своей запасной рубашки.— Это ты меня спрашиваешь?! Привёл к себе какую-то бешеную, очень мило с твоей стороны, так-то ты помнишь Снежку и переживаешь…— Жанна!— Что — Жанна? Прекрасно, привёл и привёл, твоё, в конце концов, дело. — Из её глаз брызнули слезы. — Но я — то при чем?! Захожу навестить больного, а вижу эту девку, которая спросонья, в чем мать родила, ни с того ни с сего кидается на меня… Подло, подло, подло!— Жанна, ты можешь замолчать? Выслушать? Кстати, о наготе… Держи куртку.Моя уловка подействовала лучше всех убеждений и просьб. Жанна в недоумении оглядела себя, схватила куртку, поспешно провела рукой по лицу, по растрёпанным волосам и — сработал женский инстинкт — кинулась приводить себя в порядок. Эя что-то прорычала ей вслед, я машинально погрозил кулаком кровати и через захлопнувшуюся дверь душевой стал торопливо объяснять, откуда у меня эта девушка и кто она.Неистовый шум воды стих. Ни слова в ответ, но меня все-таки слушали. Наконец дверь открылась. Смерть Феликса точно обуглила лицо Жанны, и, если бы не свежие царапины, оно казалось сошедшим с древней потемневшей фрески, так сухи были его удлинённые черты, бескровны поджатые губы, страстны горящие чёрным светом глаза.— Значит, вот как ты её любишь… — прошептала она, будто в раздумье.— Кого? — Я не понял.— Никого. — Она глядела все так же тяжело, неподвижно, только грудь вскидывалась от судорожного дыхания. — Забудь. Как легко ты, однако, нарушил запрет!— О чем ты, Жанна? Феликс, даже ничего не зная о Снежке, сразу сказал, что я прав.— Не трогай Феликса! — Она уцепилась за косяк. — Он мёртв, мёртв, вы, живые, можете это понять?!— Неправда! — воскликнул я. — То, что он думал и делал, — живо.Казалось, моя вспышка её успокоила.— Возможно, — сказала она нехотя. — Память вместо человека — тебе… Давай о живых. Думаешь, перед боем он мог сказать тебе что-то другое? Ладно, оставим это. Вернёмся к Живым.— Нет, объясни…— Ничего я не хочу объяснять.Злые глаза Жанны стали ещё темнее и ярче, в них выступили слезы.Только этого не хватало! Нет, легче понять вселенную, чем отдельного человека. Чего ей от меня было надо? Кто же виноват, что я жив, а Феликс погиб? Что я, быть может, обрету Снежку, а Жанна Феликса никогда? И при чем тут Эя? На кровати лежала связанная, с тигриной яростью в глазах, девушка иного века, другая девушка плакала, окаменев, а меж ними был я, и мне хотелось завыть, так все это было нелепо, так некстати, зло разбирало на все эти переживания, такие ничтожные по сравнению с делом, которое надо было делать.— Жанна, — сказал я с раздражением в голосе. — Хватит загадок, терзаний и недомолвок. Ты хотела видеть, как я переживаю гибель Феликса? За этим пришла?— Нет!— По-моему, да.— Это не имеет значения…— Верно. У нас нет времени.— Не собираюсь тебе мешать. — Сухими глазами, будто и не плакала, она взглянула на меня, затем на Эю. — Бедная девочка… Будет ли у тебя время подумать о ней? Извини, — добавила она быстро. — Я тут наговорила лишнего, не обращай внимания. Ты удачлив, но лучше бы тебе не ходить в прошлое. Желаю доброй удачи, пойми это!Она стремительно повернулась и вышла, оставив меня в полном недоумении. Что она хотела сказать? Была ли это невольная месть за Феликса, который погиб, спасая меня, или Жанна от чего-то предостерегала?В растерянности я повернулся к Эе, с которой мне предстояло идти в прошлое. Ответом был неукротимый взгляд разъярённой женщины, которая, казалось, любое моё движение и слово готова встретить рычанием.До чего же просты и бесхитростны все трудности природы по сравнению с теми, которые мы сами себе создаём! ГЛАВА ШЕСТАЯ “Человек предполагает, а бог располагает” — так можно было бы сказать о последовавших событиях. Не важно, что никакого бога нет, его роль отлично берут на себя люди и обстоятельства.Шли последние приготовления к старту в прошлое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55