.. Однако Функу для его затей все-таки
потребуется время, и к тому же еще неизвестно, чем все это у него
окончится. А русские не теряют ни одного дня, не сегодня-завтра они выведут
в ближний космос на постоянную вахту целую эскадру своих орбитальных
станций с людьми на борту. Этого допустить нельзя! Поэтому мы с вами,
Аллен, не должны, увлекшись борьбой с Функом, забыть о том, что я считаю
сейчас не менее важным... Поскольку у меня нет пока оружия, установок
Можайцева, при помощи которых я смог бы очистить небо от советских
космических станций, Аллен, мы с вами должны во что бы то ни стало быть в
курсе их космической программы, попытаться завладеть их секретами,
опередить их!
Харвуд пристально взглянул на Прайса.
- Я давно предусмотрел возможность такой ситуации, - спокойна произнес
он. - Вы хотите, чтобы я немедленно начал атаку на советских ученых,
астрономов, инженеров?..
- Да, именно немедленно. - Прайс вскочил на ноги. - Вам придется всеми
средствами форсировать проведение...
- Операции "Шедоу", - подсказал Харвуд. Прайс продолжал:
- Да, "Шедоу". Это сложное предприятие, я понимаю... Но главное - не
теряйте ни минуты. И не жалейте ни денег, ни людей, мне важен конечный
результат.
- Хорошо. - Харвуд бросил взгляд на часы и раскланялся. Прайс крепко
пожал разведчику руку - наступила пора действий, действий там, на
территории Советского Союза.

Глава третья
Жизнь сложна - эту истину Хью Годдарт усвоил давно. Однако было время,
когда ему всерьез казалось, что и сложности ее и превратности - для него
лично остались позади. Охранять такого человека, как Можайцев, всецело
занятого своим изобретением и почти не обращавшего внимания на то, что
творилось вокруг, не представляло никакого труда. Инженер Можайцев,
которого Годдарт презирал, являлся для него залогом спокойной и богатой
жизни, о которой он всегда мечтал. Но мечты пошли прахом, совершенно
неожиданно оказалось, что все надо начинать сначала, о его прежних заслугах
теперь и не вспомнили. У Годдарта имелась слабая надежда, что его отправят
в Западную Европу доводить дело с установками Можайцева до конца, что ему
поручат проникнуть в окружение Карла Функа, выведать, с какой целью тот
заинтересовался работами русского инженера... Вызов к Харвуду положил конец
иллюзиям: Годдарту надлежало заняться проведением операции "Шедоу". При
этом Харвуд прямо сказал, что ему, Годдарту, отводится роль хоть и важная,
но сугубо подчиненная - в Москве он должен будет действовать неукоснительно
в соответствии с приказами Грина, любимца Харвуда, тот знает обстановку. Из
слов Харвуда разведчик сделал вывод: ему придется заниматься осуществлением
лишь части операции. Где-то уже есть или будут другие люди, о которых он
ничего не знает и не должен знать. Смысл задания Годдарту стал ясен, как
только он услышал имена тех, чьи работы интересовали "короля урана", - это
было производное от несчастного для него происшествия с Можайцевым в
Брайт-ривер. Прайс спешил теперь выиграть время, - знать труды русских
ученых по созданию космических орбитальных станций.
"Почему сам Аллен Харвуд напутствует меня на этот раз?" - пытался
догадаться Годдарт. Глубоко затаившееся тщеславие хотело бы, чтобы это
обстоятельство объяснялось личностью Годдарта, но трезвый рассудок говорил
иное: операция "Шедоу" исключительно важна, за ее ход Харвуду придется
отвечать перед Уильямом Прайсом, а потому он и не мог никому передоверить
это дело. Годдарт с предельной ясностью понимал больше - провал задания
будет лично ему стоить головы, ему тогда вспомнят и бегство Можайцева и
неудачу с Шольцем. Плата за промахи будет только одна - его, Хью Годдарта,
жизнь. Так незаметно для самого себя он подошел к незримой грани,
отделяющей его реальное существование от небытия, и ему стало страшно. Для
того чтобы иметь право жить, Годдарт обязан выполнить приказание Харвуда,
выполнить, пустив в ход все свои способности и опыт старого разведчика,
хитрость, жестокость, коварство. Чужие люди, к которым он и раньше не питал
почтения, отныне не имели для него никакого значения.
Некоторое время ушло на необходимую стажировку - сюда входили не
только ознакомление с советской прессой, курс специальных лекций по ядерной
физике, но и серия сложных мероприятий по спортивной тренировке. Годдарту
пришлось тяжело, но он добросовестно спешил: от одной мысли, что Харвуд
заподозрит его в умышленной проволочке, становилось не по себе. К тому же
Прайс, чего доброго, мог и пересмотреть свои планы, - в таком случае нужда
в нем отпала бы и тогда настало бы то самое, чего он боялся больше всего -
расплата за Брайт-ривер.
Поездка до Франкфурта-на-Майне могла бы сойти за развлекательный вояж,
о снедавших его заботах Годдарт старался не думать. Но уже в этом
западногерманском городе он отчетливо понял - через считанные часы придется
окунуться с головой в иную обстановку, полную неожиданностей и смертельной
опасности...
Получив явки и пароли, Годдарт сумел затем благополучно перейти
границу Германской Демократической Республики и, нигде не задерживаясь,
начал продвигаться прямо на восток. На территории ГДР он удачно выдавал
себя за немца, а перебравшись через Одер на польскую землю, превратился в
поляка, специалиста, возвращающегося в Варшаву из командировки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26